Generation Икс

е меня, достигают возраста, когда отрочество кончается. Мы тянем его и тянем, аж до четвертого десятка. Но когда оно кончается, принимаешься искать какой-то фундамент для мозга, какую-то подкладку: чтобы твоя жизнь – не очень-то веселая в большинстве случаев – обрела смысл. А раз в детстве у тебя не было рождественских елок или картинок с Иисусом, которые могли бы указать дорогу к чему-то еще, то… Короче, у тебя ничего нет. И ты должен – ex nihilo (из ничего (лат.)) – построить какую-то основанную на эмпирическом опыте рациональную систему для осмысления всего на свете.

Но, попытавшись сформулировать, что же за мир изображен в романе, приходишь к неожиданному выводу – мы имеем дело с вполне традиционной культурой так называемого архаического типа. Трое молодых людей, покинув мир, где родились и выросли, уезжают в пустыню и там ежевечерне рассказывают друг другу притчеобразные истории. Постоянные мотивы этих историй – время, Земля, конец света, смерть. По сути, перед нами – классическая инициация, знаменующая переход от детства под родительской опекой к самостоятельной жизни.

Архаические культуры четко различают время повседневности и время ритуала, время праздника. Эти два вида времени могут отождествляться с различными точками пространства. Время праздника посвящено ритуализованному рассказыванию, точнее, воспроизводству мифов. Оно как бы выключено из повседневности – все бытовые дела на это время прерываются. Крайнее выражение этого принципа – суббота у иудеев.

Такое время праздника, точнее, время инициации и длится в городе Палм-Спрингс (где никакой погоды просто не бывает – совсем как на ТВ). Все, кто вовлечен в орбиту этого времени, живут не ради быта, а – говоря очень приблизительно – ради того, чтобы выйти на следующий уровень реальности. Несмотря на внешнюю пассивность героев, в их душах кипит работа. Всякий их поступок следует интерпретировать не в материальном, а в духовном (не вкладывая в это слово ни капли пафоса) плане.

Показательна история Элвиссы. У нее два финала. Вначале мы узнаем, что Элвисса ушла в монастырь. Это финал палмспрингсовский, абсолютно логичный в ситуации инициации. Затем выясняется, что Элвисса уехала с Тобиасом – то есть вернулась в нормальный мир. Финал опять же абсолютно логичный, но уже согласно законам нормального мира, где благополучный красавец Тобиас – король. Оба финала в пространстве книги мирно сосуществуют.

Важно также, что, лишь покидая зачарованную пустыню Палм-Спрингса, герои оказываются перед необходимостью претворить свои взгляды в жизнь, то есть доказать, что инициационные испытания они прошли. По сути, и Энди, и Клэр это удается – но Коупленд не столь банален, чтобы привести книгу к однозначному хэппи-энду. Вроде бы случайное стечение обстоятельств – Дегу не сошел с рук очередной акт вандализма – буквально выпихивает героев из Палм-Спрингс. А едут они в Мексику, где время застопорилось на несомненно техлахомском 1974 году, где вместо земли зернистая, иссушенная, доведенная до отчаяния