Глюк

Неужели? Вчера он находился в БИТ. - (Ку-ку!)

Мне очень жаль, сэр. Эта фамилия в списке больных отсутствует. Попробуйте обратиться к его семейному врачу.

Попробую. Спасибо.

Спокойно. Без лишнего возбуждения. Может, ему полегчало и его отправили домой. Или перевели в другую больницу, или она ошиблась, не нашла фамилию. Мало ли что. Причин волноваться нет. Спокойствие. Сходить в кафетерий, послушать разговоры. Это вряд ли. Все уже пообедали. До завтра. (В бой, в бой, в бой! БИТ! БИТ! БИТ!) Наведаться в больницу? Что?! А анонимность? Сейчас… ха-ха, ясное дело, некрологи. После него остался Калека, любимый пес, севший у могилы и не пожелавший уйти. Он не обращал внимания на еду и воду, которые ему предлагали. Растянувшись на могильном холмике, он скулил и слабел день ото дня. Иногда он выл на луну, иногда умолкал, словно в надежде, что из свежей могилы донесется голос любимого хозяина. Окончательно ослабев без еды и питья, он уже не мог сопротивляться и позволил себя унести. Но тридцать футов до фургона оказались непреодолимыми: он испустил дух прямо на руках у сердобольных людей. Калека был единственным, кто присутствовал на его похоронах. Ходят слухи о праздновании его кончины в различных общественных местах, включая парки, коммунальные центры и ветеранские организации. И повсюду была минута молчания в память о Калеке. Ура «К», ура «А», ура «Л» и так далее, и дайте мне помочиться на его могилу… Спокойствие. Его рано хоронить. Ты же не знаешь, что произошло на самом деле. Лучше дыхательная гимнастика: вдох — выдох, вдох — выдох. Без истерики. Она приводит к трагическим ошибкам. Вот так. Лучше, хоть и не совсем. Вдох — выдох. В больницу не ездить. В вечерней газете еще ничего не будет. Может, он здоров как бык и выгуливает своего Калеку. Новости? Не исключено. Они всегда рассказывают о пищевых отравлениях. Они это обожают. Приводят подробности. Миллионы смертей за год. Так-так… Лучше местный канал. Четыре дорожных происшествия? Вот это да! Нет, это другая машина. Нет, вы только посмотрите! Какой ужас. Сколько насилия. Отвратительно. Неужели они считают, что люди больше ничем не интересуются? Битые машины на дорогах, пневматические орудия спасателей, вот пьяные водители сбивают пешеходов, вот полицейские колотят демонстрантов, люди стреляют друг в друга, дети палят в друзей из отцовского оружия, вечно одно и го же… Не может быть, чтобы в городе больше ничего не происходило. Дайте немного передохнуть! Наверняка бывают и позитивные события, достойные внимания. Вот, например, старушка в теннисных тапочках. Чем она нынче занята? Кормит в парке голубей? Сыплет им яд? Отстреливает питбулей? Это как если бы человек укусил собаку. А как там сам лучший друг человека? Не пересек ли он всю страну в поисках хозяев? Не потерялся ли в Нью-Хемпшире, чтобы найтись в Мехико? Остается гадать, как он не попал в котел в Тихуане. А собачка, спасшая киску, или еще что-нибудь в том же роде? Нет, на голодный желудок это несъедобно, Выключить и снова обрести покой. Хватит убийств и увечий. И быстрее на воздух. В ресторан «Пит». Звучит заманчиво. Подыхаю с голоду. Телячья отбивная и linguine с моллюсками. Не знаю. С этим добром надо бы поосторожнее — окружающая среда здорово загрязнена. Ладно, приду и разберусь, к чему лежит душа. Только не ждать новостей в вечерней газете. Скорее в утренней. Утро получится рождественским. Остается вывесить носок для подарков и запеть гимн. Что поделать, на завтрак я не одеваюсь Санта-Клаусом. Так не соблюдешь анонимность, особенно в это время года. Но никто не мешает мне заказать баклажаны с сыром пармезан. Давненько я себя не баловал. Но сначала овощной суп minestrone. Тоже приятно. С голодухи.

Столько работы, столько поиска вглубь и вширь, такая беззаветная трата собственного времени, такая самоотверженность — и вот теперь, когда результат еще неизвестен, он проживает каждый день так, словно то последний день в его прежней жизни и первый — в новой; каждое мгновение, каждый удар сердца, каждый вздох — праздник О да, поневоле признаю, что трепещу перед его целеустремленностью, его способностью соблюдать тончайшее равновесие. Еще один превосходно прожитый день.

Как обычно, сэр? Глазастая яичница с пышными хвостиками?

Пока что работало, зачем же менять?

Работало?

Я до сих пор жив.

Понятно. Сейчас принесу вам кофе с молоком.

Спасибо.

Лучше не тянуть и не бродить вокруг да около, а сходу впиться в глотку. Раз два — и «бинго»! Вот оно, черным по белому. Я не верю своим глазам и «Б» и «А», и «Р», и «Н», и «А», и «Р», и «Д»… Милейший Барнард! Ах, Барнард, ты настоящий убийца. Или убиенный? Вот здорово! Сработало. Действительно сработало…

Кофе с молоком, сэр. Какое у вас нынче утром хорошее настроение!

А что, заметно?

Еще как. Того и гляди запрыгаете. Смотрите не облейтесь кофе.

Постараюсь.

Не иначе, ваши акции подскочили на бирже

Гораздо, гораздо лучше.

Такая радость, что ради нее и умереть не жалко?

Совершенно верно.

Сейчас принесу яичницу.

Срочно успокоиться. Подождать с праздником до дому. Не надо привлекать всеобщее внимание. Так что знай жуй и молчи. Все как обычно, никаких отклонений. Полная анонимность. Это важно, об этом нельзя забывать. Между мной и этим делом нет никакой связи. Подумаешь, пищевое отравление. Никогда не догадаются, что есть виноватый. Ну, проверят кафетерий. Интересно, что они сделают, когда не найдут никаких следов? Станут выяснять, есть ли другие кажется странным, что заболел всего одни. Надо было плеснуть немного в блюда салат-бара. Слегка бы еще парочка посетителей, и никаких подозрений, значит, в Барнарда никто не метил. Случайная жертва. Кафетерию крышка. Несколько трупов? Нет, не могу. Одно дело — Барнард, другое — невинные люди. С трудом сижу спокойно. Завтрак окончен. Обычные чаевые. Никаких зацепок. Даже если они решат, что это преднамеренно. Он ведь не знает — не знал. — скольким людям нагадил. Нельзя же проверять тысячи граждан.

Простите, сэр, мое имя Горацио Кью Пинкертон, я расследую причины смерти некоего Гарри Барнарда.

Гарри Барнарда?

Да. Он работал в Администрации по делам ветеранов, отдел пособий.

А разве он умер?

Да, сэр, он скончался. Полностью, абсолютно, даже, если можно так выразиться, безвозвратно.

О-о…

Значит, вы не осведомлены о его смерти?

Я даже не знал, что он болен.

Да, болен. То есть болел. Раньше.

Ну да, понятно…

Такая утрата. В самом расцвете сил. Трагедия.

Семья, наверно, убита горем.

Нет. Жена с детьми отправились в Диснейленд. Или в Диснейуорлд.

О-о-о…

А вот его пес, Калека, в трауре. Не ест с тех пор, как его увезли в больницу. Гарри Барнарда, а не пса.

Понимаю.

Спасибо, сэр, вы нам очень помогли.

Пожалуйста, я с удовольствием.

Удовольствие, удовольствие, удовольствие. «У», «Д», «О» и так далее. Пора уносить отсюда ноги. Проверим… Все как обычно: подняться со своего места, оставить чаевые. Прекрасно. Улыбочка кассиру…

Всего хорошего.

Спасибо, сэр. И вам того же.

До чего же хорошо снаружи! Прочь, прочь! Того и гляди пущусь посреди улицы в пляс. Не знал, что такое бывает. Избыток сил! Сейчас заору во все горло. Ничего, справлюсь. Все в порядке. Без шума. Ничего никому не скажу. И не сказал бы напрямую. Разве что намеком. В себе этого не удержать. Не потому ли многие признаются? Не из-за угрызений совести, а из желания хотя бы с кем-то поделиться. Рассказать, как ты все спланировал, осуществил, чего добился. Непреодолимая потребность. Не сознаться, а просто поговорить. Должны же существовать какие-то безопасные способы. Сходить в бар, еще куда-нибудь. Приклеить усы. Надеть очки в роговой оправе. По-другому причесаться. И вывалить все первому встречному. Никто, конечно, не поверит. А потом, когда услышат об этом в новостях, все равно не смогут связать меня с Барнардом. Шагай, дыши. Вдох — выдох. Дыши молча, не произноси ни слова. Один Калека… Какая отличная мысль! Единственное неравнодушное существо. Тоже способ облегчить душу. Вдруг он поймет мои слова? Или почует нюхом? Нападение собаки на человека. Так я попаду в выпуск новостей. Меня покажут по телевизору. Но мне этого не надо. Боже, это становится невыносимо. Я вот-вот взорвусь. Скорее уменьшить давление. Вдох — выдох. Прыгнуть бы в высоту или в длину, покрутиться на месте. Ничего, вот доберусь до дому, там и попробую. В трико. Пируэт. А пока ускорить шаг. Не тащиться, как черепаха. Я хожу кругами. Во рту сухо. Где я??? Далековато от дома. Кажется, я бежал. Как устали ноги! Забыть о прыжках и остальной ерунде. Какого черта, надо посидеть здесь хоть минуту. Во рту пересохло.