Роман в лесу

Питер, как всегда скорый на ногу, уже расставил закуску под деревьями, и вскоре лужайку окружили крестьяне. Сельская свирель и барабан расположились, по просьбе Клары, в тени ее любимых акаций на берегу озера; зазвучала веселая музыка; Аделина повела хоровод, и горы вторили лишь мелодическим голосам радостного веселья.

Почтенный Ла Люк, сидя в окружении селян постарше, любовался этой картиной — его дети и прихожане собрались здесь вокруг него в гармоническом счастливом единении, — и по щекам его катились слезы наивысшего блаженства.

Каждое сердце радовалось несказанно, так что утренняя заря уже осветила первыми проблесками гулянье, когда участники его начали расходиться по домам, благословляя добросердечие Ла Люка.

Проведя несколько недель с Ла Люком, мсье Верней купил виллу в самой деревне Лелонкур, а так как это было здесь последнее еще свободное владение, Теодор приискал жилье для себя по соседству. Он нашел подходящую виллу в нескольких лье от Лелонкура, на восхитительных берегах Женевского озера, воды коего образовали небольшой залив. Строение отличалось скорее простотой и вкусом, нежели величием, столь характерным для окружавшего его пейзажа. Вилла почти со всех сторон была окружена лесом, который, образуя огромный амфитеатр, сбегал к самой воде, предлагая множество нетронутых романтических мест для прогулок. Здесь природа выставляла напоказ всю красу свою и роскошь; рука человека лишь кое-где коснулась листвы, чтобы открыть вид на озеро со сновавшими по нему белыми парусниками или на далекие горные вершины. Перед виллою лес отступал, открывая просторную лужайку, и глаз привольно скользил по лону озера, пребывавшему в неустанном движении и обрамленному по берегам виллами, лесами, селениями, за которыми высились заснеженные величественные Альпы в немыслимой сумятице возникавших друг за другом вершин, представляя собою картину почти ни с чем не сравнимого величия.

Здесь, презрев блеск фальшивого счастья, наслаждаясь всеми прелестями чистой и разумной любви, претворившейся в самую нежную дружбу, окруженные дорогими их сердцу друзьями и посещаемые самыми избранными и просвещенными людьми, — здесь, в этой обители счастья, жили Теодор и Аделина Ла Люк.

Страсть Луи де ла Мотта в конце концов отступила перед расстоянием и необходимостью. Он все еще любил Аделину, но теперь это была скорее нежная умиротворенная дружба, и когда, после настойчивых приглашений Теодора, он посетил виллу, то принял их счастье без всякой зависти. Позднее он женился на некоей состоятельной даме из Женевы и, покинув французскую службу, поселился на берегу Женевского озера, тем еще умножив радости общения для Теодора и Аделины.

Их прошлое являло собою пример достойного преодоления испытаний [135], их настоящее — пример щедро вознагражденной добродетели; и награду эту они продолжали заслуживать и теперь, ибо не замыкались в счастье своем на себе, но делились им со всеми, кто попадал в сферу их влияния. Нуждающийся и несчастный радовался их щедротам, добродетельный и просвещенный — их дружбе, а дети обожали отца и мать своих, чей пример делал понятнее детскому разуму родительские наставления.

Конец