Северный свет

Глава V

Когда Смит и Най вошли, Генри отослал мисс Моффат, подшивавшую подписные квитанции, и пригласил их сесть. Смит зажал свою папку между колен и, расстегивая пальто, быстро оглядел Пейджа. Владелец «Северного света» произвел на него самое благоприятное впечатление. Перед Смитом сидел невысокий спокойный человек с задумчивым лицом. Он был в тех годах, когда у мужчин начинает расти брюшко и лысина. Глаза у него были карие — такого же оттенка, как и его костюм, — лучившиеся теплым светом и окруженные добродушными морщинками. Ободренный, Смит сел, откашлялся, произнес несколько любезных фраз, а затем тактично перешел прямо к делу.

— Мистер Пейдж, — сказал он, — разрешите сказать вам, что мы явились сюда, исполненные самых лучших и дружеских намерений. Вы, несомненно, знаете, что привело нас к вам. Группа Соммервила весьма интересуется вашей газетой.

Генри, казалось, на минуту задумался.

— Я не понимаю одного — чем объясняется такой интерес к «Северному свету».

Очевидно, Пейдж ничего не знал о проекте АРА, и Смит решил, что он не обязан просвещать его. Поэтому он просто сказал, нисколько не погрешив против истины:

— Мы заинтересованы в расширении. И, кроме того, нам известна превосходная репутация вашей газеты, мистер Пейдж.

— Вы считаете, что она так уж превосходна?

— О да, сэр. — Это был удобный случай ввернуть комплимент. — Мы считаем, что «Северный свет» безусловно занимает первое место среди газет своего класса.

— Так зачем же мне его продавать?

— Я отвечу вам, мистер Пейдж. — Смит наклонился вперед и продолжал медленно и внушительно: — До сих пор благодаря исключительным обстоятельствам вам удавалось выдерживать конкуренцию с большими лондонскими газетами. Но такое положение не может сохраняться долго.

— Я не согласен с вами. Наше положение Еполне устойчиво. Судя по последним данным, подписка на этот год превысила соответствующие цифры прошлого года на четыре тысячи. «Северный свет» расходится в восьмидесяти тысячах экземпляров, а вашу «Утреннюю газету», если не ошибаюсь, вы продаете здесь в количестве не больше девяти тысяч. Что касается «Глобуса» Мигхилла, то к нам едва ли поступает семь тысяч, из которых добрая половина остается непроданной.

— Не отрицаю. Мы знаем, что вы преуспеваете, мистер Пейдж, и вовсе не хотим преуменьшать ваших успехов. Но времена меняются — и очень быстро. Раз мы твердо решили расширяться, то благодаря нашему огромному техническому преимуществу и находящемуся в нашем распоряжении железнодорожному, и воздушному транспорту конкурировать с нами будет почти невозможно. Сейчас сохранилось лишь шесть независимых провинциальных газет вроде вашей, и, можете мне поверить, не пройдет и двух-трех лет, как все они будут поглощены.

— Другие — возможно, но «Северный свет» останется.

— Ваша уверенность вполне естественна, мистер Пейдж. Я думаю, нам не стоит вспоминать глубокую старину, но, во всяком случае, вряд ли вы забыли тот год, когда только в Средней Англии закрылось пять провинциальных газет.

— И сотни людей — в том числе около ста журналистов — были вышвырнуты на свалку.

— Совершенно верно, сэр. Возьмем для примера Хенбридж. Всего три года назад там выходила утренняя газета, две вечерние и еженедельник. Из них уцелела только одна вечерняя, но и она больше не принадлежит местному издателю, как это было раньше.

— Хенбридж — не Хедлстон.

— Мистер Пейдж, минуточку терпения, и вы убедитесь, что я говорю в ваших же интересах. Вы, вероятно, помните, что случилось в прошлом году с «Западным бюллетенем»?

— Конечно помню. Возмутительное беззаконие.

— Разумеется, мы здесь ни при чем, — вы ведь знаете, это действовала группа Джохема. Но как бы то ни было, все сложилось очень, очень печально… маленькая газета попробовала сопротивляться богатой лондонской организации; рабочие лишились средств к существованию, местные акционеры разорились — и только потому, что вначале кто-то не захотел трезво взвесить обстоятельства. Мне кажется, любой здравомыслящий человек сделал бы все от него зависящее, чтобы это не повторилось еще раз.

Генри пристально посмотрел на Смита, и тот решил, что зашел слишком далеко.

— Это угроза?

— Что вы, дорогой мистер Пейдж, — поспешно сказал Смит, — как раз наоборот. Я просто стараюсь показать вам, какую выгоду вы могли бы извлечь из данного положения вещей. Прошу вас, выслушайте меня внимательно.

Он открыл свою папку, извлек оттуда пачку бумаг и быстро пробежал взглядом цифры, которые собрал за последние три недели из разных источников, — сумма подписки, стоимость типографского оборудования и другого имущества. Потом он сказал:

— Мы считаем, что вашу собственность можно оценить в семьдесят пять тысяч фунтов. Само собой разумеется, наше первое предложение было чисто предварительным. Теперь я имею полномочия удвоить эту сумму и предложить вам за «Северный свет» сто тысяч фунтов.

Генри ответил не сразу. Он молча поглядывал то на одного, то на другого, пока Смит не проникся уверенностью, что он решил согласиться. И тут Генри сдержанно сказал:

— К вам, господа, у меня нет никаких претензий. Вы ведь просто исполняете свои обязанности. Но все же… вы должны понимать, что происходит с нашей прессой. Несколько мощных групп, жаждущих любой ценой расширить сферу своего влияния, стремятся поглотить нужные им газеты с малоблагородной целью увеличить свой сбыт и одержать верх в современной бешеной борьбе за существование.

Смит попытался перебить его, но Генри продолжал:

— И вы и я знаем, что пресса — огромная сила, которую можно превратить в орудие и добра и зла. Могущество ее трудно переоценить. Она может создать и уничтожить репутацию, создать и уничтожить правительство, она может даже —^: сохрани нас от этого бог! — развязать войну. И то, что иные газеты, которые читаются по всей Англии, пускают в ход эту силу для достижения недостойных целей, ни перед чем не останавливаясь, не чувствуя никакой ответственности, составляет сегодня несчастье нашей страны, а завтра может привести к ее гибели.

Пока Пейдж говорил, Най начал проявлять все большее нетерпение. Зная, что коммерческие переговоры — дело Смита, и не сомневаясь, что сначала Пейдж непременно откажется, он до сих пор безучастно молчал, развалившись на стуле, и, втянув голову в поднятый воротник, рассеянно смотрел перед собой. Но теперь он неожиданно вмешался:

— А ваша лилейно-непорочная газетка, по-вашему, будет, конечно, к этой гибели не причастна?

— Да, — серьезно ответил Пейдж. — В своих малых масштабах она следует примеру тех великих газет, которые остаются верны своим принципам, тех газет, которые стараются повышать культуру читателей и прилагают все усилия к тому, чтобы воспитывать граждан с широким кругозором, а не невежественных дикарей, вскормленных на смеси нездоровой эротики, низкопробной сенсации и скандальных сплетен.

— Ах, так вам не нравится эротика?

— Конечно, когда мне изо дня в день навязывают ее в бюстгальтере и купальных трусиках.

— Ну, ну, господа, — поспешно вмешался Смит, пытаясь пролить масло на бушующие воды. — К чему этот спор?

Однако Най уже закусил удила.

— Позвольте мне сообщить вам, — сказал он ядовито, — поскольку в вашем высоконравственном захолустье это как будто еще не известно, что некоторым из наших сограждан нравится рассматривать молоденькую шлюшку в купальном костюме, им нравится представлять себе, что ночью они спят с ней, а не со своей жирной старухой. Секс и деньги — вот ради чего живет человечество. Зачем же закрывать на это глаза? Вам ли не знать, как расходится газета, если в ней описывается пикантное прелюбодеяние? Так дайте же им то, чего они хотят. Как вы думаете, что нужно рабочему, когда он в шесть часов утра пьет чай, а на улице туман? Уж никак не сладенькие проповеди, которыми вы его пичкаете, а острая приправа, которую он находит у нас в «Утренней газете»!