Из Парижа в Астрахань. Свежие впечатления от путешествия в Россию

― Друг мой, почти 18 столетий назад один великий римский генерал (полководец) сказал своему рулевому: «Ничего не страшись, с тобой на борту Цезарь и его фортуна». Я же, я меньше доверяюсь своей звезде, чем Цезарь, и попросту тебе скажу: «Забудь, что я император; усматривай во мне такого же человека, как ты сам, и постарайся спасти нас обоих».

Речь произвела впечатление. Рулевой, который начал было терять голову, постоянно думая о лежащей на нем ответственности, вернул себе мужество, и баркас, направляемый твердой рукой, благополучно достиг берега.

Понятно, конечно, что инкогнито, которое он строго соблюдал в своих поездках, время от времени приводило к недоразумениям, вовсе не лишенным оригинальности. Раз, недалеко от одной деревни в Малороссии, тогда как экипаж остановился для замены лошадей, Александр, одетый в свой военный редингот [82] без каких-либо внешних знаков отличия, указывающих на его ранг, сошел с коляски и пешком поднялся по небольшому косогору, наверху которого дорога разветвлялась. Там стояла крайняя деревенская хатка, и у ее порога сидел и курил какой-то человек в таком же плаще с капюшоном, какой был на императоре.

― Priatel ― Приятель, mon concitoyen ― землячок, ― прибег император к обычной форме обращения, принятой среди равных, ― по какой дороге я смог бы попасть в ***?

Человек с трубкой смерил взглядом императора с головы до ног, пораженный, что простой путник позволяет себе с такой фамильярностью заговаривать с лицом его tchinn ― чина [83]:

― По этой, galoubchik ― mon petit pigeon (голубчик [84]), ― ответил он, небрежно махнув рукой в сторону одной из двух дорог.

Император понял, что совершил ошибку, обратившись столь бесцеремонно к столь высокому лицу, каким казался его собеседник.

― Простите, месье, ― сказал он, подходя ближе и прикладывая руку к своей каскетке; ― позвольте, пожалуйста, задать еще один вопрос.

― Добре! Какой? ― высокомерно разрешил куряка.

― Позвольте мне спросить, в каком вы чине?

― Угадайте.

― Может быть, месье ― лейтенант?

― Выше.

― Капитан?

― Еще выше.

― Майор?

― Называйте дальше.

― Подполковник?

― Наконец-то, но не без труда.

Император поклонился.

― А теперь, ― поинтересовался человек с трубкой, в свою очередь, ― скажите, пожалуйста, кто вы?

― Угадайте, ― ответил император.

― Лейтенант?

― Выше.

― Капитан?

 ― Еще выше.

― Майор?

― Называйте дальше.

― Подполковник?

― Дальше.

Куряка встал.

― Полковник?

― Не угадали.

Тот вынул трубку изо рта и принял почтительную позу.

― Ваше превосходительство, значит, генерал-лейтенант?

― Вы приближаетесь.

― Может быть, фельдмаршал?

― Еще усилие, подполковник, и вы попадете в точку.

― Ваше императорское величество! ― вскрикнул куряка, роняя трубку, которая, упав, разбилась.

― Оно самое, ― ответил Александр, улыбаясь.

― О, sire! ― вскричал офицер, падая на колени, ― простите меня!

― Что, по-вашему, я должен вам простить? ― успокоил его император. ― Я спросил у вас дорогу, вы мне ее указали; вот и все.

И с этими словами ― экипаж его уже догнал ― император отдал честь бедняге подполковнику и поднялся в свою коляску.

Это происшествие рассказано князем Волконским, который сопровождал императора во время памятной экскурсии. Он добавлял, что в той же поездке, в тот момент, когда он, князь Волконский, уснул, кони в упряжке устали тащить вверх по крутому склону императорский экипаж, и экипаж стал подаваться назад. С первым его попятным движением император, не разбудив компаньона, открыл дверцу, соскочил на дорогу и в компании с les hiemchiks ― ямщиками и своими людьми налег на колесо. Тем временем соня, потревоженный переменой аллюра, пробудился и обнаружил, что находится в экипаже один. Удивленный, он приоткрыл дверцу и увидел императора, который старался до седьмого пота. Экипаж только что достиг вершины холма.

― Что такое, sire! ― вскричал Волконский. ― Вы меня не разбудили?

― Ладно! ― сказал император, снова занимая место в экипаже рядом с ним. ― Вы спите; ведь так хорошо ― поспать!

Затем прибавил совсем тихо:

― Забыто.

В самом деле, забыть было великим желанием императора Александра. Он хотел забыть смерть своего отца; хотел забыть обещание, данное Наполеону в Тильзите, которое не выполнил; хотел забыть отступничество от дела свободы. Но не забывается, как хотелось бы, особенно тогда, когда камень на душе.

Это в 1811 году, в нарушение континентальной блокады, Александр не выполнил обещания, данного Наполеону. Это в 1821 году, после участия на Конгрессе в Вероне, Александр нарушил обязательство, принятое насчет либералов. Посмотрим, какими были последствия двух этих упущений. Такой ход вернет нас к истории крепости, которой мы заняты в данный момент.

Вы позволите, не так ли, предложить вам несколько почти несерьезных страниц? Они живо обернутся драматическими; я вам это обещаю.

Единственной целью Наполеона, попросившего императора Александра о встрече на Немане, было ― оказать влияние, что он делать умел, на этот тонкий и впечатлительный ум, чтобы вместе закончить дело уничтожения Пруссии и Англии и раздела мира. Пруссию ликвидировали отторжением от нее провинций к западу от Эльбы и ее польских земель; Англию уничтожала потеря Индии; Австрия нисходила на ступень второразрядной державы, без Италии и Венгрии, то есть в составе 28 миллионов подданных ― не более. Проект был гигантским, и Александр с энтузиазмом приобщился к нему.

Мы знаем, какой была цель; посмотрим, какие были средства.

Император России брал на себя Пруссию. Император Наполеон брал на себя Австрию: он ухватился за первый же предлог, чтобы объявить войну императору Францу. Случай для этого, конечно, не заставил себя ждать.

Наполеон взял Вену и захватил водный путь ― Дунай. Это случилось в 1809 году. После Ваграмской битвы он был в состоянии исполнить свое обещание, да Александр нарушил свое.

А вот почему Наполеону потребовалось стать хозяином голубой дороги Дуная.

Император Александр отправлял Волгой 40 тысяч войск с приказом ― пересечь Каспийское море и высадиться в Астрабаде.

Наполеон отправлял 40 тысяч войск по Дунаю с приказом ― пройти на судах по Черному морю, подняться по Дону до станицы Песковской. Этот пункт расположен в месте наибольшего сближения Дона и Волги ― до 80 верст (20 лье). В два перехода 40 тысяч французских войск достигали Царицына на Волге. Там их уже ожидали суда, что перевезли 40 тысяч русских войск в Астрабад; французы грузились, и флотилия перебрасывала их на соединение с первой половиной объединенной армии. Там во главе нее вставал Наполеон, и этот новый македонец завоевывал Индию. Это легко удавалось, благодаря помощи восставших.

Представляете, что стало бы с Англией, если бы у восстаний сегодня союзниками были 40 тысяч русских и 40 тысяч французов! Прикидываете, что стало бы с миром, если бы тот проект его раздела между Александром и Наполеоном осуществился бы! Но это не входило в планы Всевышнего. Царь не сдержал императорского слова. Гигантский замысел Наполеона рухнул. И Франция, и он были погребены под его обломками. Наполеон выбрался из-под них пленником и отправился умирать на остров св. Елены, оглядываясь на прошлое; Франция выбралась из-под них с Хартией в руке, глядя в будущее. Очевидно, Всевышний был прав.

В 1822 году открылся Конгресс в Вероне. Это собралась Лига суверенов против народов. Остановленный взятыми на себя обязательствами, Александр отказывался в нее войти. По его словам, он отвечал за Россию. И вот что тем временем происходило.

Потяникин командовал Семеновским полком, вторым в России, созданным Петром I, сразу после Преображенского полка; командир отменил телесные наказания, и его в полку обожали. Небезызвестный Аракчеев, о котором мы скажем несколько слов в этой главе, сместил полковника и вместо него поставил Шварца ― разновидность немецкого капрала, установившую для солдат палочный режим. Полк восстал. Об этом Меттерних узнал раньше самого императора; а так как в тот же день, когда австрийский дипломат получил известие о восстании, император Александр повторил свою обычную фразу: «Я отвечаю за Россию».