Лучшее за год 2005. Мистика, магический реализм, фэнтези

— Наглец! Ты не имеешь права требовать от меня такого!

— Я лейтенант Дракона и могу требовать чего угодно.

Он ушел, зная, что этой рыжей сучке теперь придется провести всю ночь за шитьем. А он порадуется каждому часу ее унижения.

Прошло три недели с того дня, как закопали Пака, и целительницы решили, что настало наконец время откопать его. Они промолчали, когда Уилл заявил, что хотел бы присутствовать при этом — никто из взрослых вообще с ним не разговаривал, если только мог избежать этого, — но, плетясь следом за женщинами к пруду, он прекрасно понимал, что им это не нравится.

Откопанное тело Пака выглядело как огромный черный корень, скрюченный и бесформенный. Все время что-то напевая, женщины развернули льняную ткань и вымыли тело коровьей мочой. Потом они выковыряли из всех отверстий животворную глину. Потом положили ему под язык фалангу летучей мыши. Потом разбили яйцо о его нос, и белок выпила одна целительница, а желток — другая.

Наконец они ввели ему пять кубиков сульфата декстоамфетамина.

Глаза Пака распахнулись. Кожа его от долгого лежания в земле стала черной, как ил, а волосы, наоборот, побелели. Но глаза были живые и зеленые, как молодая листва. Во всем, за исключением одного, его тело осталось таким же, каким было раньше. Но это самое «одно» заставило женщин жалостливо вздохнуть о нем.

У него не было одной ноги, от колена.

— Земля взяла ее себе, — грустно сказала одна из женщин.

— От ноги слишком мало оставалось, чтобы ее можно было спасти, — добавила другая.

— Жаль, — вздохнула третья.

И все они вышли из хижины, оставив Уилла и Пака наедине.

Пак долго ничего не говорил, только смотрел на обрубок своей ноги. Он сидел и осторожно ощупывал его, словно убеждаясь, что ноги действительно нет, что она каким-то волшебным образом не сделалась невидимой. Потом он уставился на чистую белую рубашку Уилла, на герб Дракона у него на груди. И наконец, его немигающие глаза встретились с глазами Уилла.

— Это ты сделал!

— Нет!

Это было несправедливое обвинение. Мина не имела к Дракону никакого отношения. Точильщик Ножниц в любом случае нашел бы ее и принес в деревню. Дракона и мину объединяло только одно — Война, а в ней Уилл был не виноват. Он взял своего друга за руку.

— Тчортирион… — сказал он тихо, стараясь, чтобы их не подслушал кто-то невидимый.

Пак отдернул руку:

— Это больше не мое истинное имя! Я блуждал в темноте, и мой дух вернулся обратно из гранитных пещер с новым именем — его не знает даже Дракон!

— Дракон очень скоро узнает его, — печально ответил Уилл.

— Пусть попробует!

— Пак…

— Мое прежнее повседневное имя тоже умерло, — сказал тот, кто раньше был Паком Ягодником. С трудом выпрямившись, он накинул на худые плечи одеяло, на котором раньше лежал. — Можешь называть меня Безымянным, потому что твои губы не произнесут больше ни одного из моих имен.

Безымянный неуклюже запрыгал к двери. У порога он остановился, схватившись за косяк, а потом собрался с силами и выпрыгнул наружу, в большой мир.

— Пожалуйста! Послушай меня! — крикнул Уилл ему вслед.

Не говоря ни слова, Безымянный показал Уиллу кулак с отогнутым средним пальцем.

Уилл закипел дикой яростью.

— Задница! — заорал он вслед своему бывшему другу. — Колченогий попрыгунчик! Обезьяна на трех ногах!

Он не кричал, с тех пор как Дракон впервые проник в него. И вот теперь снова закричал.

В середине лета в город ворвался на мотоцикле человек в красной военной форме с двумя рядами начищенных медных пуговиц и с ярким зелено-желтым барабаном. Он ехал из самого Бросиланда, по пути присматривая подходящих ребят для службы в армии Авалона. Он с грохотом затормозил в облаке пыли перед Скрипучим Сараем, поставил свой мотоцикл на подпорки и вошел внутрь, чтобы снять комнату на один день.

Выйдя через некоторое время на улицу, он надел на себя портупею, на которой висел барабан, и высыпал на него горсть золотых монет. Бум-бум-бум! Затем громом загрохотала барабанная дробь. Рап-тап-тап! Золотые монеты подскакивали и плясали, как капли дождя на раскаленной сухой земле. К тому времени около «Скрипучего Сарая» уже собралась толпа.

Военный расхохотался:

— Меня зовут сержант Бомбаст! — Бум! Дум! Бум! — Кто своих героев мне отдаст? — Он поднял руки над головой и постучал палочками друг о друга. Клик-клик-клик! Потом он заткнул их за пояс, снял барабан и положил его на землю рядом с собой. Золотые монеты засверкали на солнце, у всех жадно заблестели глаза. — Я приехал, чтобы предложить смелым парням самую лучшую карьеру, какую только может сделать мужчина. Это возможность научиться настоящему делу, стать воином… да еще и получать за это щедрую плату. Взгляните на меня! — Он хлопнул себя по гладким бокам. — Ведь не похоже, что я голодаю, а?

В толпе засмеялись. Сержант Бомбаст, смеясь вместе со всеми, затесался в толпу и теперь бродил среди жителей, обращаясь то к одному, то к другому:

— Нет, я не голодаю. По той простой причине, что в армии меня хорошо кормят. Армия кормит меня, одевает и делает для меня, что ни попрошу, только что зад мне не подтирает. И что же вы думаете, я благодарен? Благодарен? Нет! Нет, дамы и господа, я настолько неблагодарен, что требую, чтобы армия мне еще и платила за такие привилегии! Вы спросите сколько? Сколько мне платят? Прошу учесть, что обувь, одежда, кормежка, бриджи, вот эта тряпка, в которую я сморкаюсь… — он вытащил из рукава кружевной носовой платок и изящно помахал им, — бесплатные, как воздух, которым мы дышим, и грязь, которую мы втираем в волосы в канун Свечества. Так вы спрашиваете, сколько мне платят? — Казалось, он бредет в толпе наудачу, однако в конце концов он безошибочно вышел обратно к своему барабану. Его кулак обрушился на мембрану, заставив барабан закричать, а монетки — подпрыгнуть от удивления. — Мне платят сорок три медных пенни в месяц!

Толпа изумленно ахнула.

— И можно получить эту сумму честным чистым золотом. Вот оно. Или серебром, для тех, кто поклоняется Рогатой Матери. — Он потрепал какую-то старую деву за подбородок, заставив ее вспыхнуть и глупо хихикнуть. — Но это еще не все! Это еще даже не половина. Как я вижу, вы заметили эти монетки. Еще бы! Каждая из этих красавиц весит целую троянскую унцию! Все они — из хорошего красного золота, добытого трудолюбивыми гномами в шахтах Лунных Гор, охраняемых грифонами. Как же вам было их не заметить? Как же вам не поинтересоваться, что я собираюсь с ними сделать? Неужто я привез их сюда и рассыпал перед вами для того, чтобы потом снова собрать и высыпать обратно в карман? — Он оглушительно расхохотался. — Ничего подобного! От души надеюсь, что уйду из этой деревни без гроша в кармане. Я всерьез намереваюсь уйти из этой деревни без гроша! Теперь слушайте внимательно, ибо я приступаю к самому главному. Эти премиальные деньги. Да! Премиальные для рекрутов. Через минуту я закончу болтать. Думаю, что вы рады это слышать! — Он подождал, пока публика засмеется. — Да, хотите — верьте, хотите — нет, а сержант Бомбаст скоро заткнется, войдет вот в это замечательное заведение, где заказал себе комнатку и еще кое-что. Но прежде я хочу поговорить — только поговорить, слышите? — с парнями, достаточно сильными и взрослыми, чтобы стать солдатами. Что значит — достаточно взрослыми? Ну достаточно взрослыми для того, чтобы ваша подружка имела из-за вас неприятности. — Снова смех в толпе. — Но не слишком старыми. Что значит не слишком старыми? Это значит, что, если ваша подружка решит оседлать вас, вам это должно быть в радость. Да, я разговорчивый малый, и я желаю поговорить с такими парнями. И если здесь есть такие — не слишком зеленые и не перестарки и они не прочь выслушать меня, просто выслушать, без всяких обязательств… — он сделал паузу, — тогда с меня пиво. Сколько выпьете — плачу за все.

С этими словами сержант было повернулся и направился к «Скрипучему Сараю», но вдруг остановился и озадаченно поскреб в затылке: