Королева дождя

Анна пробралась через заросли, пригибаясь, пытаясь увернуться от низко свисающих ветвей деревьев, за которые по-прежнему часто цеплялись ее волосы. Она двигалась осторожно, уже жалея о том, что вновь не надела прочные брюки Кики. Но она была хотя бы обута, в отличие от Зании, который беспечно пробирался вперед, даже не пытаясь руками раздвигать ветки и насвистывая что-то сквозь остатки зубов.

Знахарь появился у хижины Анны рано утром, когда она только-только проснулась.

— Нам пора, — сказал он, как будто они заранее о чем-то договорились. — Мы с тобой идем в лес собирать лекарственные травы.

Мускулистая рука, держащая огромную шерстяную сумку, появилась в дверном проеме. Анна с любопытством посмотрела на нее. Ее будущее целительницы зависело, насколько она знала, от ее способностей быстро перенимать новые знания и обучаться новым приемам.

— Я скоро буду готова, — крикнула она.

Но когда она спустя несколько минут вышла из хижины, то обнаружила, что Зания ждет ее один.

— Только ты и я? — Она нахмурилась.

Мужчина пренебрежительно махнул рукой:

— Разве я не лекарь? Разве не мне доверяют люди свои тела? Мне одному из всех мужчин можно оставаться с тобой наедине.

Зания говорил это очень уверенно и жестом звал Анну идти за ним. В конце концов они отправились в лес. Только когда деревня скрылась из виду, Анна задумалась, правильно ли она поступила. Но среди деревьев ее тревога уступила место ощущению свободы. Она испытала облегчение, скрывшись от множества внимательных взоров. А еще ее постоянно снедало желание проверить, нет ли Мтеми поблизости. Она продолжала надеяться, продолжала ждать… Здесь же были только она, лес и Зания, все казалось простым и понятным.

Анна рассматривала фигуру мужчины, идущего впереди нее, — ткань обвивалась вокруг его жилистых икр, тонкие руки и ноги украшали амулеты. Зания явно чувствовал себя в лесу как рыба в воде. Уверенным и неукротимым. Анна ласково улыбнулась. За те недели, что прошли с момента ее появления в деревне, дружеское соперничество, которое установилось между ними, двумя лекарями, переросло в эффективное сотрудничество. Некоторые из жителей деревни стали обращаться за медицинской помощью к Анне. Другие же выбрали Занию. Многие лечились сразу у обоих. Не мешая друг другу, медсестра и знахарь с интересом приглядывались к методам «конкурента». Спустя некоторое время они стали трудиться сообща. Анна нередко могла поставить диагноз, изучив с помощью микроскопа образцы крови или мочи, прослушав легкие и сердцебиение с помощью стетоскопа. Но у нее не было никаких лекарств. Зания, со своей стороны, имел весьма приличный запас снадобий, а еще у него были свои методы, которым можно было поучиться. Вместе они могли добиться большего, чем если бы продолжали лечить каждый в своей хижине. Тем не менее оба они испытывали недостаток в препаратах, которые могли заменить лишь импортные лекарства. Когда они оказывались перед серьезной проблемой, то отправляли местных жителей в новую больницу в Джермантауне. Анна писала сопроводительные записки обломком древесного угля на листьях серого клена, чтобы родственники больного могли взять их с собой. Зания обеспечивал больных болеутоляющим на время путешествия до Джермантауна. Каждый раз сестра Маргарет в ответ на эти записки передавала письмо, напечатанное на бланке миссии, где перечисляла названия прописанных больному лекарств. Анна прикалывала эти письма щепками к стенам своей хижины. Они висели там, слегка скручиваясь от жары, — единственные физические напоминания о той жизни, от которой она отказалась. Ох вид вызывал у нее смешанные чувства, в том числе и горько-сладкие воспоминания об утраченной дружбе. Сара, Майкл и малышка Кейт были далеко отсюда, в Лангали. Стенли обитал всего лишь за холмом, в Джермантауне, но и он принадлежал другому миру.

Казалось, прошло очень много времени, прежде чем Зания остановился и поставил на землю сумку. Анна замедлила шаг, глядя по сторонам. Они стояли на прогалине, заросшей суккулентами и низким кустарником. Здесь ощущался запах сырости и грибов. Зания сразу взялся за работу — начал собирать листья, сдирать кусочки древесной коры и выкапывать корешки и клубни. Анна присела на корточки рядом с ним, внимательно слушая его рассказ о том, как именно можно использовать то или иное средство. Его приемы были довольно сложными. Одни листья нужно было собирать лишь ночью, другие — только в определенное время года. В зависимости от способа обработки из одного и того же растения можно было приготовить как лекарство, так и смертельную отраву. Также нужно было учитывать духовную составляющую знахарства.

— Не все растения нам можно использовать, — объяснял он. — Прежде чем сорвать некоторые из них, нужно испрашивать разрешения у предков. Господь одарил нас лекарствами, которые растут повсюду. Они помогают практически от всех хворей, в том числе и заразных, — рассказывал Зания своей спутнице. — Намерение это было благим. Но теперь лечить очень сложно из-за того, что все смешалось. Люди, путешествуя, привозят свои болезни в те места, где их излечение не предусмотрено. Поэтому иногда нам требуются лекарства белых людей, которые хранятся в упаковках и могут перемещаться на большие расстояния.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что они «привозят свои болезни»? — спросила Анна.

Ей было интересно узнать, что этот знахарь имеет представление, пусть и примитивное, о процессе распространения инфекций.

— Уверен, ты отлично знаешь, как это происходит, — ответил Зания. — Образы болезней живут в мыслях людей. Стоит человеку лишь однажды увидеть одну из них, как она уже навеки принадлежит ему и будет всегда путешествовать с ним. Разве не так?

Анна пристально посмотрела на знахаря. Мысленно она уже сформулировала фразы, которые доброжелательно и вежливо убедят Занию в том, что он неправ. Но только она раскрыла рот, чтобы ответить ему, как все слова вылетели у нее из головы. Она вдруг ощутила, что лес будто затаил дыхание. Будто кто-то незримый также ожидал от нее ответа. Доказательств ее мудрости. Каким-то образом в тот момент все, что она знала, перестало быть незыблемым. И уж точно она больше не считала, что ей все известно.

Когда сумка Зании стала полной, он повел Анну обратно, шаг в шаг повторяя путь, по которому они пришли сюда. Когда они уже подошли к опушке леса, их встретил смех. Громкий, мужской, многоголосый смех.

— Воины, — сказала Анна. Пульс у нее участился.

Мтеми…

Оба они направились в ту сторону, откуда доносились голоса. Анна уже представляла себе картину — воины смеются до упаду над чьей-то шуткой, хлопая себя по бедрам, как всегда делают, когда услышат что-то смешное. Они любят пошутить, разыграть друг друга, и даже во время работы. В этом ощущалось желание наслаждаться жизнью настолько, насколько это возможно. Анне пришло в голову, что смех — это тот звук, который у нее больше всего ассоциируется с новой жизнью. Не только смех воинов, но и смех старых людей, матерей, девушек, детей. И ее смех тоже. За последние пару недель она смеялась больше, чем за долгие месяцы работы в миссии.

То же самое происходило и с местными жителями в Лангали. Анна и Стенли проводили свои дни в трудах и заботах, африканцы же, похоже, смотрели на жизнь проще. Это всегда вызывало замешательство у миссионеров и даже выводило их из себя. В конце концов, это ведь африканцы болели, голодали, жили в нищете, боялись…

— Африканцы любят смеяться, — поделилась Анна своим наблюдением с Занией.

— Конечно! — Знахарь часто закивал в знак согласия. — Мы должны быть счастливы тем, что имеем. Рано или поздно проблемы найдут нас. Разве нужно быть серьезными, раз времени так мало? — Он обернулся к Анне, ожидая ее ответа.

— Разумеется, — кивнула она. — Время.

Пока она говорила эти слова, в ее сознании появилась непрошенная строка из Библии:

«Время рождаться, и время умирать…» [13]