Жизнь

ак в былые счастливые дни.

Когда они поуспокоились, Жанна заметила с удивлением:

-- Странно, меня это ничуть не трогает теперь. Я смотрю на него, как на чужого. Мне даже не верится, что я его жена. Вы видите, я даже смеюсь над его... его... бестактностью.

И, сами не понимая почему, они расцеловались, еще улыбающиеся и растроганные.

Но два дня спустя, после завтрака, как только Жюльен ускакал верхом, в калитку проскользнул рослый малый лет двадцати двух -- двадцати пяти, одетый в новенькую синюю выутюженную блузу со сборчатыми рукавами на манжетах; он, вероятно, караулил с утра, а теперь пробрался вдоль куяровской ограды, обогнул дом и, крадучись, приблизился к барону и дамам, сидевшим, как обычно, под платаном.

При виде их он снял фуражку и подошел, робея и отвешивая на ходу поклоны.

Очутившись достаточно близко, чтобы его могли слышать, он забормотал:

-- Мое почтение господину барону, барыне и всей компании.

Но так как никто не ответил ему, он объявил:

-- Это я и есть -- Дезире Лекок.

Имя его ничего не говорило, и барон спросил:

-- Что вам надобно?

Парень совсем растерялся от необходимости объяснить свое дело. Он заговорил с запинкой, то опуская глаза на фуражку, которую мял в руках, то поднимая их к коньку крыши:

-- Тут господин кюре мне словечко замолвил насчет этого самого дельца...

И он умолк из страха выболтать слишком много и повредить своим интересам.

Барон ничего не разобрал и спросил снова:

-- Какое дельце? Я ничего не знаю.

Тогда парень понизил голос и решился выговорить:

-- Да насчет вашей служанки, Розали-то...

Тут Жанна поняла, встала и ушла с ребенком на руках. А барон произнес: "Подойдите", -- и указал на стул, с которого поднялась его дочь.

Крестьянин сразу же уселся, пробормотав:

-- Покорно благодарю.

Потом выжидательно замолчал, как будто ему больше нечего было сказать. После довольно длительной паузы он собрался с духом и заявил, подняв взгляд к голубому небу:

-- Хороша погодка по нынешней поре. И земле польза -озимые-то пойдут теперь. -- И умолк снова

Барон потерял терпение; он прямо и резко поставил вопрос:

-- Значит, вы женитесь на Розали?

Крестьянин сразу же насторожился оттого, что ему не дали времени пустить в ход всю его нормандскую хитрость. И поспешил дать отпор:

-- Это смотря как. Может, и да, а может, и нет.

Но барона раздражали эти увертки.

-- Черт побери! Отвечайте прямо, вы затем пришли или нет? Вы женитесь или нет?

Крестьянин, озадаченный вконец, смотрел теперь себе под ноги.

-- Коли так будет, как господин кюре говорит, -- женюсь, а коли так, как господин Жюльен, -- не женюсь нипочем.

-- А что вам говорил господин Жюльен?

-- Господин Жюльен говорил, что я получу полторы тысячи франков; а господин кюре сказал, что двадцать тысяч; так за двадцать тысяч я согласен, а за полторы -- ни боже мой.

Тут баронессу, все время полулежавшую в кресле, начал разбирать смех при виде перепуганной