Лилобус

А в последнее время многие свои исчезновения он вообще никак не объяснял, и при этом свободных минут, похоже, не было вовсе. Лучше быть здесь, в Ратдуне — сюда он не может ей позвонить, даже если захочет. Он представится, отец его узнает. Телефон стоит в прихожей — это гиблое дело. Может, поэтому она и уезжает: все лучше, чем быть там, куда он ей мог позвонить, но не звонил.

Эйдин считала, что Ди надо быть решительней, надо бороться за него, заставить бросить эту Кенди. Когда все начиналось, он просто голову потерял — он решился бы ради нее на что угодно; а теперь она дала ему понять, что можно сидеть на двух стульях. Но Ди не могла сказать с уверенностью, что это ее не устраивает. Ей не был нужен громкий скандал, из-за которого придется прервать стажировку и остаться ни с чем, не получив ни образования, ни мужа, опозорив свою семью и разрушив чужую. Эйдин возразила: все это чушь. Если родители спокойно относятся к тому, что ее брат живет вместе с девушкой, почему бы им не смириться и с тем, что задумала Ди? По мнению Ди, разница тут огромная: всем известно, что Фергал с той девушкой скоро поженятся, а она собиралась создавать семью с известным дублинским врачом, которой ради нее будет вынужден бросить жену с двумя детьми. Это совсем другая история. Но Эйдин сказала: чушь. И то, и другое — Грех, и то и другое Не Принято. Так почему бы не рассказать?

Почему? На самом деле, теперь от нее мало что зависит: Сэм от любви уже отнюдь не пылает. Пару раз он даже объяснял, что занят, в точности теми же словами, которые говорил год назад Кенди. «Милая, прости: ничего не получается. Я сделал все, что мог, но тут совещание, всех только в это время и можно собрать. В прошлый раз я отпрашивался, будет нехорошо, если снова исчезну». Очень знакомо. Страшно знакомо. Сочиняет небылицы для юной любовницы, чтобы побыть со своей не столь юной канадкой-женой? Или у него появилась еще одна молодая любовница? Которой меньше, чем двадцать три года? Которая не вздыхает и не ноет, когда он отменяет свидание? Которая не предлагает услать Кенди обратно в Торонто?

К мысли о возможной сопернице Ди отнеслась на удивление спокойно. Нельзя думать об этом всерьез. Он действительно очень занят, много сил отдает работе, и все больше пациентов стремятся попасть к нему на прием. У него едва хватает времени на один роман, не говоря уже о двух. Думать о трех просто смешно. Никто не мог бы жонглировать таким количеством романов и обязательств и нежных слов. Никто.

Автобус остановился, и Ди с удовольствием вышла поразмяться. Том сказал, что у них на посещение паба есть десять минут и ни минутой больше, и уехал на заправку где-то по соседству. Мужчины, как правило, покупали стакан пива, а Ди брала иногда джин с апельсиновым соком для Нэнси и бутылку «Гиннесса» для Силии. Когда у нее желудок болел от переживаний, она и себе покупала рюмку брэнди. Но сегодня она спокойна: Сэм уехал на конференцию.

Он звонил ей из аэропорта попрощаться. Сказал, что любит, и что приедет к ней вечером в понедельник, как вернется из Лондона. Кенди он скажет, что конференция продлится до вторника. Отлично, он уже сто лет не оставался на всю ночь, и теперь она постарается, чтобы обошлось без скандалов и сцен. Как все и было в самом начале.

Они стали снова рассаживаться в автобусе по местам. Бедняга Мики Бернс, который работает швейцаром в банке — славный парень, если не брать в расчет его грязные шуточки — сообщил, что чувствует себя значительно лучше после того, как поручкался с лучшим другом своей жены. Он повторил это дважды, на всякий случай — если кто не уловил юмора. Кев Кеннеди все равно не уловил.

— Ты ведь не женат, Мики, — заметил он.

От чего Мики совсем упал духом.

Ди сказала Нэнси, что не стоит спать слишком долго в сидячем положении, потому что от этого затекают плечи. Нэнси ответила, что знает способ, как избавиться от напряжения в области шеи: нужно опустить голову, будто она страшно тяжелая, и покачать ею из стороны в сторону. Неожиданно к разговору присоединилась Джуди Хикки: она сообщила, что это один из элементов йоги — она явно относилась к нему очень одобрительно. А Нэнси, как показалось Ди, это вывело из равновесия: она ни коим образом не собиралась советовать йогу.

Должно быть, он уже в Лондоне. Снял номер в том огромном шикарном отеле возле Американского посольства, где однажды они вместе провели выходные как мистер и миссис Барри. Они двигались перебежками, Ди все время боялась, что встретит кого-то из дому — хотя едва ли кто-то из Ратдуна мог оказаться в таком месте. Он рассказывал, что на полдевятого назначен прием, и все наденут бэджи с именами. Прием, наверное, уже начался. Она вдруг почувствовала, что ей просто необходимо поговорить о нем еще раз. В последний раз, ведь дома упоминать о нем будет нельзя.

— Наверное, они часто бывают на конференциях, на разных симпозиумах, — обратилась она Нэнси.

— Бывают, — Нэнси задумалась. — Но не часто. Разумеется, в августе они все берут отпуск. Ты не представляешь, как трудно порой объяснить это людям, которые хотят записаться на прием: они не понимают, что врачам тоже нужен отдых, как и всем остальным. И даже больше, чем всем остальным, — добавила она с чувством собственной правоты.

Но Ди не собиралась испытывать свое терпение — она хотела услышать, что мистера Барри пригласили на очень престижную Лондонскую конференцию, что он сказал, когда получил приглашение, и что вернется во вторник, и когда Нэнси сообщит об этом, она сохранит в душе их маленькую тайну.

— Ты вроде говорила, что у кого-то из них в эти выходные конференция? — спросила она.

— Нет, — озадачилась Нэнси. — Точно нет.

— А бывает, что тебя не предупреждают? — сердце Ди забилось в очень неприятном ритме.

— Вряд ли. — Нэнси была преисполнена сознанием собственной значимости. — В любом случае, не на этих выходных: я точно знаю, куда они собираются. Мистер и миссис Барри — та, которая из Канады — отмечают завтра десятилетие со дня свадьбы, и они позвали кучу гостей на барбекю. Мистер Барри просил меня особенно молиться о том, чтоб не пошел дождь.

Всю остальную дорогу она не слышала больше ни слова. Но должно быть, умудрялась кивать и улыбаться, потому что не заметила, чтобы Нэнси глядела на нее как-то озадаченно. Ей казалось, что в горло влили стакан ледяной воды, и она остановилась где-то под золотым кулоном в виде подковы, который он купил ей тогда в Лондоне. Вода опять леденела. Зачем? Вот и все, что она хотела знать. Зачем такая изощренная ложь? Все эти подробности — бэджи с именами, фамилии американцев, французов и немцев, с которыми он будет встречаться. Это, вообще, реальные люди, или, может, он вычитал имена в телефонном справочнике или в каком-нибудь романе? Зачем? Если у него с женой все так замечательно, что они будут публично праздновать десятилетие семейного счастья, устроив шикарное, банальное барбекю… то зачем ему вообще нужна Ди?

Она стала вспоминать обо всем с самого начала, с того дня, когда они встретились на вечеринке в день финала Кубка Мира по регби — на ланче перед матчем, где им так понравилось, что они, как и многие, остались смотреть матч по телевизору. Ди стало совестно при мысли о том, сколько ребят мечтало попасть на матч, и как бы они хотели оказаться на их месте, и Сэм собрал полдюжины билетов, выбежал на улицу и раздал их первым встречным болельщикам. Они стояли у окна и смеялись, видя как ребята им машут и бегут со всех ног к Лэнсдаун Роуд. В тот день они с Сэмом часто смеялись. Кенди была на другом конце зала, болтала с кем-то о кулинарии. Сэм потребовал: «Мы должны увидеться снова», — и она звонко рассмеялась от счастья, и сказала, что это чистой воды Голливуд.

«А я и сам чистой воды Голливуд», — произнес Сэм доверительно, будто они сто лет были знакомы. Он записал ее рабочий и домашний телефоны, и позвонил на следующий день. Он ее добивался — именно так, не скажешь, что слово слишком сильное. Добивался. Она говорила ему, что не хочет связываться с женатым мужчиной, а он отвечал, что понимает: все это чистой воды Голливуд, все это банально, и так говорят все женатые мужчины, но от его семейной жизни на самом деле остался лишь фасад, брак его был огромной ошибкой, женился он зря — просто он был в Канаде один и без друзей, вдалеке от дома; и даже если бы он не повстречал Ди, их пути с Кенди все равно разошлись бы — их держат только дети, они еще маленькие и не поймут; он обещал, что будет нежным и заботливым и всегда будет любить ее. Ну, и зачем тогда так поступать? Если ты любишь кого-то, если она юная, цветущая и сводит тебя с ума, тогда зачем закатывать приемы, держаться за руки, и вообще сидеть в этом болоте с другой женщиной? Какой тут смысл? Или предположим, ты любишь эту женщину, вы прожили вместе десять лет и тебя все устраивает, ты обожаешь своих мальчиков и т. п., зачем тогда врать кому-то еще, что она юная и притягательная, и плести ей сказки про конференцию в Лондоне и про бэджи с именами? Этого понять Ди была не в силах, и она чувствовала, что в ее голове вот-вот что-то сломается. Она подалась вперед. Том увидел в зеркале, что она наклонилась.