Парк-авеню 79

— Окружной прокурор привлек внимание суда к тому факту, что обвиняемая своими действиями продемонстрировала твердое намерение реабилитировать себя в глазах общества. Учитывая это обстоятельство, суд постановил, что осужденная будет отбывать все сроки одновременно.

Зал зажужжал, как потревоженный улей. Вот это сюрприз! Значит, при хорошем поведении она выйдет через пару лет... Я повернулся к Алексу:

— Ты знал о планах Старика?

— Нет.

По растерянному лицу Джоэла было видно, что он тоже ни о чем не подозревал.

Я посмотрел через зал на Марию и поймал ее благодарный взгляд. Мне хотелось сказать, что помог ей вовсе не я, а Старик, но было уже поздно. Осужденную увели.

Джоэл вышел за мной из зала:

— Слушай, шеф становится слишком сентиментальным. Не хочешь выпить?

Я покачал головой, поднялся наверх, но не успел сделать по коридору и нескольких шагов, как из моего кабинета вылетел разъяренный Старик. Размахивая какой-то бумагой, он завопил:

— Я не собираюсь подписывать всякую чушь!

Шеф имел в виду мое заявление.

— Сэр, после случившегося отставка необходима.

— Ты еще глупее, чем кажешься, Кейес!

Прорычав этот комплимент, он порвал бумагу на мелкие клочки, швырнул их на пол и раздраженно растер ногой.

Очнувшись от оцепенения, я бросился к нему:

— Спасибо, Джон.

Старик кивнул:

— Все в порядке, Майк. Неужели ты думал, что я смогу отпустить своего самого толкового помощника?

— Вы не поняли меня, сэр. Я хотел поблагодарить вас за Марию.

Он мягко улыбнулся:

— Запомни, сынок: на весах Фемиды правосудие всегда должно уравновешиваться милосердием.

Я не нашелся, что ответить, поскольку не дорос еще до понимания высокого смысла этого слова.

Старик похлопал меня по плечу:

— Иди к себе, мальчик. Тебя там ждут.

Он пошел к лифту, а я открыл дверь.

В кабинете никого не было. Да, нервотрепка повредила шефу мозги. Спятил на старости лет.

Из угла послышался какой-то шорох, и я повернулся на этот звук.

Ко мне шла маленькая девочка. Никогда в жизни я не видел таких золотистых волос. На меня смотрели огромные, круглые, нестерпимо голубые глаза — мои глаза. В горле вырос ком, перехватило дыхание.

Боясь поверить себе, я немо смотрел на это чудо.

Девочка остановилась рядом со столом и звонким детским голоском серьезно произнесла:

— Меня зовут Мишель.

Ком в горле не давал говорить, и я молча кивнул.

— Мама сказала, что некоторое время я поживу у вас. Еще она сказала, что вы позаботитесь обо мне и никому не отдадите.

Из прекрасных голубых глаз, дороже которых у меня теперь ничего не могло быть, выкатились две прозрачные слезинки.

Я проглотил ком, но он успел затянуть слезами и мои глаза.

Девочка прижалась ко мне. Сев перед ней на корточки, я взял ее крошечные лапки в свои руки.

— Конечно, я позабочусь о тебе, Мишель. И никому никогда не отдам.