Сто лет

Наконец они оказались у него на ногах.

Он смотрел на нее. Совершенно так же, как смотрела Йордис, побывав в темном подполе. Потом по голым доскам пола застучала его палка. Он отказался от половиков, боясь на них поскользнуться. Тук, тук, тук.

Из школы пришла Хельга и узнала о случившемся. Они с Карстеном долго сидели в комнате у Фредрика.

Элида занималась малышами, кровь из носа у нее больше не шла.

Элида поехала на телеграф.

При звуке донесшегося издалека хрипловатого голоса сестры она заплакала. И когда Кьерсти, задав несколько вопросов и немного послушав Элиду, все поняла, Элида почувствовала себя ребенком, которого наконец утешил кто-то взрослый.

— Ты должна была раньше мне позвонить. Я приеду! Рейдар как раз собирается с фрахтом в Трондхейм. И захватит меня. Мы отправимся на следующей неделе. Оттуда я поеду в Кристианию поездом. И заберу детей. Рейдар дождется нас в Трондхейме, и мы вместе вернемся домой. С детьми все будет в порядке, только бы погода не подвела... Нет-нет, не возражай! Тебе там одной не справиться. Я позвоню остальным, кто хотел взять детей, и предупрежу их... Все будет хорошо, Элида... Какая там благодарность! Для чего же еще и нужны сестры?

— Что еще для тебя сделать, пока я не спустилась вниз?— шепотом спросила Элида, ощущая тяжесть опустевшего дома. Ее охватило бессилие от сознания, что уже не она будет кормить Йордис ужином. А один вид Карстена, стоявшего в заплатанной куртке, со школьным ранцем, набитым вещами, которые он считал своими! И серьезное лицо Хельги, схватившей пакет с цитрой и выбежавшей из дома!

— Йордис еще ничего не понимает. Считает, что она поехала на прогулку с братом и сестрой, — сказала Элида.

— Хорошо, что Хельга вернется обратно на Север. Она уже давно не играла с ребятами, сидела все время со мной, — сказал Фредрик. — Да и Карстену с самого начала здесь не нравилось.

Элида смотрела на стеклянный абажур, покрытый пылью. На всех предметах, во всех углах лежала почти незаметная пыль. На комоде, на подоконнике, на их с Фредриком лицах, но никто этого не замечал. И если никто ее не вытрет, пыль постепенно покроет все кругом. Сначала незаметно, только как легкое напоминание. Потом, если их тела будут неподвижны, она наберет силы и скроет их с головой. Целиком. Природа проникнет в дом. Пустит корни в этой пыли. Поглотит влагу и материю, пронижет их насквозь и медленно превратит их в прах.

Так все и будет.

— Фредрик, ты боишься смерти? — неожиданно шепотом спросила Элида и подумала, что раньше никогда не спрашивала у него об этом. Как будто у нее никогда не было повода. Не осмеливалась. Сам он тоже не говорил об этом. О самом главном.

Он больше не стучал палкой. Держался за стену. Элида по его дыханию слышала, что он не знает, что ответить.

— Наверное... — ответил он наконец. — Но в последнее время... в последнее время мне кажется, что жить еще тяжелее, чем умирать.

Она подошла к нему. Кожа у него была влажная и холодная. Его сердце работало в груди за них обоих. Старалось как могло. И тем не менее этого было недостаточно. Он приподнял покрывало, чтобы она могла лечь рядом. Она подумала, что надо бы снять туфли. И юбку.

Они лежали, прижавшись друг к другу. Как будто прилегли, выкроив минутку, пока детей нет дома. Или еще до того, как у них родились дети?

—Йордис, Хельге и Карстену сейчас хорошо. И потом, это ведь ненадолго.... Ты не должна винить нас. Мы здесь справимся, — сказал он.

— Да! — выдохнула она ему в шею.

— А сейчас я хочу сказать тебе две вещи. Первое — самое лучшее, что было у меня в жизни, — это ты, Элида! Слышишь? И второе... Наверное, это не по-мужски, но — да, я боюсь смерти... — задохнувшись, проговорил он.

— Фредрик, Фредрик...

— И еще я хочу рассказать тебе сказку. В ней говорится о мальчике, сыне арендатора, который думал, что нет ничего проще, чем отправиться в далекий мир и обрести все, что ему понравится. В школе над ним смеялись, потому что он почти всегда был занят своими мечтами и не хотел участвовать в забавах других детей. Но он не обращал на это внимания, учиться ему было легко. Во время лова рыбаки тоже смеялись над ним. И когда он пытался работать в поле — тоже. Но он хотел только заработать немного денег, чтобы продолжить учение уже за свой счет и чего-то добиться в этой жизни. В управе над ним не смеялись, нет. Но это было уже спустя много лет. Мальчик вырос, стал взрослым и встретил девушку, которая окончила среднюю школу. Он не видел ничего странного в том, что она выбрала именно его, ведь он был о себе высокого мнения и еще не потерял надежду чего-то добиться в жизни. Надо только много читать, думать, не ошибаться и стоять за себя, и тогда он станет королем в собственном королевстве. Он редко замечал, что его любимая после свадьбы почти перестала общаться со своей семьей. Первые дети были еще одним доказательством, что ему все по плечу. Он был мужчиной. И год проходил быстрее, чем проходит день. Он не рассчитал, чего ему это будет стоить. Он мечтал и думал. Думал и мечтал. Так ничего и не добившись в этой жизни. А его любимая тем временем работала за десятерых. Вдобавок ко всему он заболел и слег.

— Зачем ты все это говоришь, Фредрик? Хочешь, чтобы я утешала тебя? Но мы такие, какие есть.

— Нет! Я просто хотел выразить словами, что есть на деле человеческая жизнь. Чего она стоит. Хотел, чтобы ты рассказала мне свою сказку, которую никогда не рассказывала, — об Элиде, поставившей все на карту, потому что была упряма и хотела выйти замуж за Фредрика. О чем она тогда думала? И что, по ее мнению, значит быть человеком, который больше не может сам выбирать свой путь.

— Я не могу, Фредрик. Мне хочется просто лежать здесь, рядом с тобой, и ничего не делать...

Письмо от Сары Сусанне

Шестнадцатое мая была суббота, и Хильмар с Рагнаром хотели вместе с девушкой Хильмара Ольгой и Эрдой пойти в кинотеатр на улице Карла Юхана, чтобы посмотреть фильм "Молодой граф" с Иёстой Экманом. До этого Хильмар прочитал Фредрику о новой организации "Федреландслагет" с Христианом Миккельсеном и Фритьофом Нансеном во главе. Организаторы хотели создать широкий буржуазный фронт против этого ужасного коммунизма, как они называли рабочее движение.

Фредрик так разволновался из-за измены Нансена рабочему классу, что Хильмару пришлось крикнуть сверху, чтобы кто-нибудь принес наверх воды, потому что папе стало трудно дышать. Этот случай привел всех в хорошее настроение. Значит, папа настолько здоров, что еще может так остро реагировать на политическое событие!

— Если б у меня была возможность подарить ему радио, которое продается по грабительской цене — двести крон, это бы сильно поддержало его. Думаю, по ради много говорят о политике. Нам осталось бы только иногда приносить ему воды, чтобы он мог немного охладиться, — пошутил Рагнар.

На другой день Фредрик не смог встать с кровати чтобы посмотреть, как нарядные Хильмар, Рагнар, Эрда и Ольга отправились праздновать 17 Мая.

Элида видела, как он старался. Перевернулся на бок. С трудом дышал. Всем телом оперся на руку, сжимавшую трость. Пытался встать. Немного подождал. А потом сдавшись, упал обратно на кровать.

Двадцать второго мая, когда Элида прочитала ему о начале полярной экспедиции, он не выразил никакой радости.

— "Амундсен отправился в путь, согласно намеченному плану. Машины взяли старт в заливе Кинга в пять пятнадцать", — читала она.

Фредрик лежал молча, с закрытыми глазами.

— Читать дальше? — неуверенно спросила она.

— Нет, — прошептал он.

Она отложила "Моргенбладет" и взялась за вязание. Носок для Агды. Эрда увела Агду гулять. Две лицевые, две изнаночные.

Мальчики поставили кровать Фредрика в гостиной, он не протестовал. Сама Элида спала там же на диване.