Народные сказки и легенды

Почтенная депутация стояла в немом изумлении. Как безмолвные идолы, взирали послы на человека, предрекающего будущее, словно сам Бог вещал его устами. Он же, отойдя от них, подошёл к двум белым быкам — своим товарищам в тяжком труде, снял с них ярмо и, освободив от работы, пустил на волю. Быки радостно побежали по зелёной лужайке, но вдруг стали худеть и, расплывшись в воздухе, исчезли как лёгкий туман.

Пржемысл скинул свои крестьянские деревянные башмаки и пошёл к ближайшему ручью умыться, после чего его облачили в богатую одежду, и он, опоясавшись рыцарским мечом и надев золотые шпоры, ловко вскочил на белого коня, покорно подставившего ему свою спину.

Но, прежде чем Пржемысл оставил пашню и отправился в путь, он велел послам взять с собой его деревянные башмаки и сохранить их в память о том, что выходец из простого народа был возведён в высокий сан правителя Богемии, и чтобы ни он, ни его потомки не забывали об этом и не гордились высоким положением, а помня о своём происхождении, почитали и защищали крестьянское сословие, из которого сами вышли.

Отсюда пошёл старинный обычай, сохранявшийся до тех пор, пока не угас род Пржемысла [125] по мужской линии: в день коронации ставить перед королём Богемии пару деревянных башмаков.

Выросшее из палки ореховое дерево росло и приносило плоды. Его корни широко разрослись, дали новые побеги, и на месте некогда вспаханного поля выросла ореховая роща, приносившая жителям близлежащих деревень немалый доход, так как община, в память о том чудесном первом дереве, получила от богемских королей льготную грамоту, освобождавшую их от всех податей, кроме одной — ежегодной кружечки лесных орехов. Как говорит молва, этой привилегией их потомки пользуются и по сей день. [126]

Резвый конь гордо нёс на спине жениха к своей хозяйке, и хотя он, казалось, обгонял ветер, Пржемысл, временами, давал ему почувствовать шпоры, заставляя бежать ещё быстрее. Стремительный бег коня представлялся ему черепашьим шагом, — так горячо было его желание увидеть прекрасную Либушу, чей образ, спустя семь лет, всё так же живо представал перед его мысленным взором. Она виделась ему всё такой же прелестной и юной и не только как отрада глаз, как красивая фиалка в пёстром цветнике садовника, а в счастливом союзе с ним — венце их взаимной любви. Он думал только о миртовой короне, которая в табели о рангах влюблённых сияет много ярче, чем королевская, и если бы можно было положить на одну чашу весов величие, а на другую любовь, то чаша с богемским государством подскочила бы высоко вверх, как обрезанный дукат на весах менялы.

Солнце уже склонилось к закату, когда новый герцог с триумфом вступил в Вышеград. Либуша в это время гуляла в саду и собирала сливы. Там и застало её известие о прибытии будущего супруга. Она скромно вышла ему навстречу и с покорностью приняла как жениха, ниспосланного ей богами, выдав выбор своего сердца за волю небесных сил.

Взоры всего двора с любопытством устремились на прибывшего, но в нём увидели лишь красивого стройного мужчину и только. Оценивая внешность Пржемысла, многие придворные мысленно сравнивали его с собой и никак не могли понять, почему боги избрали спутником жизни молодой герцогини и правителем Богемии не румяного воина из их среды, а этого смуглого пахаря. Особенно неохотно, и это было очень заметно, отказались от своих притязаний князь Владомир и рыцарь Мечеслав. Поэтому, желая оправдать выбор богов и убедить всех, что хотя земледелец Пржемысл и не имеет знатного происхождения, зато он наделён равноценными качествами — исключительным умом и проницательностью, Либуша дала великолепный обед, ничем не уступающий обеду, который гостеприимная Дидона [127] когда-то устроила для кроткого Энея, [128] и после того как заздравный кубок с дарами покровителя радости и веселья, переходя от уст к устам, поднял настроение у гостей и часть ночи прошла в шутках и забавах, предложила игру в загадки. А так как видеть скрытое и без того было её обычным делом, она, к удовольствию всех присутствующих, отгадала всё, предложенное ей. Когда же подошла её очередь загадывать, она подозвала князя Владомира, рыцаря Мечеслава и земледельца Пржемысла и сказала:

— Я знаю, что все вы храбрые мужи. А теперь отгадайте загадку, которую я вам предложу, и тогда будет ясно, кто из вас самый умный и понятливый. Всем троим я дарю подарок — сливы из этой корзиночки, которые я сама набрала в саду. Один из вас должен получить половину и одну сверх того, другой — половину оставшихся и одну сверх того, а третий — половину оставшихся и три сверх того, и тогда корзиночка будет пуста. Так скажите мне, сколько слив лежит в ней сейчас?

Порывистый рыцарь Мечеслав измерил корзиночку с фруктами взглядом и, не теряя времени на размышления, сказал:

— Я берусь смело за то, что надо решить мечом, но твоя загадка, прелестная герцогиня, слишком сложна для меня. Однако раз ты требуешь, я попытаю счастья и положусь на удачу. Мне думается, в твоей корзиночке шестьдесят слив.

— Ты промахнулся, дорогой рыцарь, — возразила Либуша. — Если к числу слив в корзиночке прибавить ещё столько же, потом половину и одну треть от того, что было вначале и к этому добавить ещё пять штук, то будет их сверх названного тобой количества как раз столько, на сколько меньше сейчас.

Князь Владомир долго и старательно вычислял в уме, как будто с решением этой задачи он получал должность министра финансов, и наконец остановился на числе сорок пять. Но и на этот раз Либуша не согласилась с ним и сказала:

— Если к числу слив в корзиночке прибавить одну треть и ещё половину и шестую часть от их начального количества, то будет в ней слив на столько больше сорока пяти, сколько сейчас не достаёт до этого числа.

В наши дни такую задачу решит, наверное, без всякого труда любой учитель арифметики, но тому, кто плохо считает, чтобы не осрамиться и с честью выйти из подобного положения неизбежно потребовался бы дар проникновения сквозь завесу неизвестности. К счастью, Пржемысл был наделён таким даром, и ему не стоило ни труда, ни знаний, чтобы найти правильное решение задачи.

— Верная подруга небесных сил, — сказал он. — Кто возьмёт на себя смелость проследить твою высоко парящую божественную мысль, тот рискует состязаться в полёте с орлом, когда он уже скрылся в облаках. Всё же я попытаюсь последовать за скрытым полётом твоей мысли, насколько мне позволят глаза, которым ты придала зоркость. Я полагаю, в твоей корзиночке тридцать слив — ни одной больше и ни одной меньше.

Либуша приветливо посмотрела на него и сказала:

— Ты выследил мерцающую искру, глубоко скрытую в пепле; тебе сияет свет из мрака и тумана, — ты отгадал мою загадку.

Она открыла корзиночку, отсчитала пятнадцать слив в шляпу князя Владомира и добавила ещё одну. В корзинке осталось четырнадцать слив. Из них она дала рыцарю Мечеславу семь и ещё одну. Теперь там осталось шесть слив. Она отделила от них половину и вместе с оставшимися тремя сливами отдала мудрому Пржемыслу, после чего корзиночка оказалась пуста.

Весь двор удивлялся математическим способностям прекрасной Либуши и проницательности её умного жениха. Никто не мог понять, как может человеческая мысль так загадочно облекать в слова обыкновенные числа и в то же время с такой точностью извлекать их из этой искусно скрытой тайны. Пустой корзиночкой невеста наградила обоих рыцарей, с которыми не могла разделить любовь. Отсюда пошёл обычай, существующий и в наши дни, — говорить об отвергнутом женихе, что он получил от своей любимой пустую корзиночку.