Книга о Небе

Сколько прошло времени — не знаю, но когда я очнулся, оказалось, что в «комнате Бога» я сижу в одиночестве.

Я задумался, оглядываясь на свою жизнь, как будто очнулся от сна…

Издание моей книги «Сон Великой Природы» обрадовало Родительницу, и сам Бог-Родитель изволил сказать мне ободряющие слова. Я был скорее глубоко тронут такой незаслуженной щедростью, чем испытывал радость.

Родительница впервые была так довольна мною. Я доставлял ей непростительно много хлопот. Делал что хотел, совершенно забывая о том, что способен ее радовать… Я был глуп.

Чуть позже мне стало известно, что, узнав о предполагаемой поездке супругов в Тибет, несколько их друзей, таких же верующих, как они, присоединились к ним.

То, что эти люди решили донести Путь Бога, в который мы верим, в столь отдаленные края, было вызвано не любопытством, а тем, что в их душах горела истинная вера.

Я завидовал современным людям, которые легко могут путешествовать куда угодно благодаря развитию авиации.

Спустя какое-то время позвонил муж моей дочери и сказал, что они вернулись из Тибета.

По телефону он поведал мне о многом, чего я не знал.

Во-первых, в Тибет под защитой живосущей Родительницы вылетел юноша Ито, которого многие почитают за посланника Бога, поэтому желающих путешествовать вместе с ними оказалось очень много, пришлось ограничить их число до двадцати с небольшим человек.

Конечно, перед отлетом они знали, что Тибет — высокогорная страна, расположенная на высоте четырех тысяч метров над уровнем моря, но, приземлившись, почти все заболели горной болезнью и потеряли способность к какой-либо деятельности. И только он, старый человек, и двое-трое других оставались здоровыми и, ухаживая за спутниками, с воодушевлением выполняли свою миссию…

Юноша Ито тоже страдал высокогорной болезнью и не мог выполнять свою миссию, за него это делал муж моей дочери. Втайне он волновался, смогут ли они уехать все вместе, когда придет время возвращаться в Японию, но решил, что, как только дела будут закончены, вывезет всех на родину, хотя бы и против их воли. Когда, много раз пересаживаясь с самолета на самолет, они все благополучно прибыли в Нариту, муж моей дочери впервые почувствовал, что они спасены Божьей милостью…

Придя к нам, он рассказал, что, добравшись до дома, его жена смогла спокойно отдохнуть, он целый день наблюдал за ее состоянием и убедился, что это не более чем усталость, так что в ближайшие дни они придут рассказать о своей поездке…

Какой смысл был в этом путешествии в Тибет, я не знаю. Я решил спросить об этом, когда встречусь с юношей Ито, но и с Небес и с Земли раздавалась ликующая музыка, и я не мог думать ни о чем другом.

Неожиданно появился Жак и сделал мне замечание:

— Кодзиро, ты же смог поступить в Небесную школу. В таком месте нельзя слоняться без дела!

— Но во мне нет ничего выдающегося. Ребенок из детского сада, без страстей и без добродетелей.

— Здесь, в Мире явлений, ты — ученый, обучающийся в Небесной школе, поэтому должен неуклонно придерживаться соответствующей линии поведения.

— Понятно.

— Сегодня целый день, так же как это было в Истинном мире, — веселье в твою честь. Разве ты не заметил? Все поздравляли тебя. Плохо, если ты этого не заметил. Я волновался по этому поводу и вот пришел предупредить тебя.

— Спасибо.

— Так как ты студент Небесной школы, тебе должно быть понятно вся и все на свете. — Взяв меня за руку, Жак продолжил: — Я помню время нашего пребывания в санатории в горах Франции так, будто это было вчера… Я поистине восхищен тем, что ты дожил до сегодняшнего дня, сохранив свою правдивую душу такой, какой она была тогда, но Бог назначил этот день праздником в честь Кодзиро. Поздравляю! И жители Истинного мира отмечают твой день, поздравляя тебя. Это твой День Благодарения.

— Жак, тебе все известно… Мне случайно была дарована долгая жизнь, это незаслуженная щедрость! Я хотел бы отблагодарить Бога-Родителя, но, увы, мое тело, данное мне взаймы, не повинуется моей воле… Ты понимаешь?

— Я все знаю. В течение многих лет ты усердно занимался духовным совершенствованием. Воодушевленный твоим примером, я тоже упражнялся, поэтому я все понимаю… Однако сегодня я непрошено ворвался к тебе — в тот день, когда Бог устроил особый праздник в твою честь.

— Нет, нет! Я счастлив уже только тем, что мы можем пожать друг другу руки!.. Плакать хочется… Думая о том времени, когда мы, больные туберкулезом, жили в санатории в Отвиле, я понимаю, как хорошо, что я дожил до сегодняшнего дня…

— Я рад, что мы снова стали однокашниками, теперь уже в Небесной школе. Сегодня, Кодзиро, твой День Благодарения, и я пришел поздравить тебя. Давай, как в дни нашей юности, прежде всего споем «Гимн Богу»!

В то же мгновение комнату заполнили звуки красивого аккомпанемента.

— Пой со мною вместе. — С этими словами Жак запел низким тенором:

Со второго куплета я стал тихо подпевать Жаку, но внезапно послышались звуки Неба, и Жак исчез, а я остался в «комнате Бога».

В комнате, наполненной желтым с голубым сиянием, продолжала звучать музыка, но вот раздался голос, и я услышал:

— Сегодня твой День Благодарения. Ежели ты доволен, то и прекрасно!

Я переменил позу. И цвет и звуки вокруг меня не исчезали. На сердце стало как-то легко-легко.

Мне снова сказали, что сегодня мой День Благодарения.

Я обеспокоился, что мои домашние, должно быть, будут напуганы цветом и звуками, наполняющими комнату, но, хотя был уже шестой час, никто еще не вернулся домой.

Когда я очнулся, то увидел, что кроме Жака со мной рядом и мой старый друг Накатани, и — к моему удивлению — моя жена:

— Вот и хорошо! Ты в полном здравии и справляешься со своей миссией… — заговорила она.

С этими словами она прошла в комнату европейского типа, которая находится перед «комнатой Бога», и, красиво напевая: «Свобода, равенство, братство», стала ходить по ней.

Я не мог вымолвить ни слова.

Остановившись возле меня, она сказала:

— Это, помнишь, было в 1925 году. Сорок пять дней мы плыли во Францию… Когда из отсталой Японии мы перенеслись в цивилизованную страну, нам казалось — наступил рассвет… Прошло уже более ста лет после Великой революции во Франции, там все обустроилось, и… Так как университеты там были открыты и для женщин, я сразу же поступила в Сорбонну. Я полагала, что как твоя жена отвечаю за домашний бюджет и поэтому буду изучать экономику, но перед тем решилась и в себе произвести революцию, подобную той, что произошла во Франции. И хотя многие друзья меня одобрили, осуществить это было непросто. Впрочем, возможно, тебе неинтересно это слушать.

— Нет, ты редко рассказываешь об этом, поэтому мне интересно!

— Твой друг задумал тогда реформировать европейскую женскую одежду, имея в виду, что женщине тесно в корсете, я служила ему моделью, он спрашивал, где и как переделать, и я ужасно боялась, что, если не смогу ему ответить, он перестанет мне доверять…

— Хоть ты и говоришь, что стала свободным человеком, неожиданно оказалось много трудностей, не так ли?

— Какие там трудности, все было интересно! Поэтому, наверное, я смогла после жить в нашей отсталой стране как свободный человек. Сегодня день праздника в твою честь. Поздравляю!

— Да, кстати, интересно, случались ли у нас супружеские ссоры?