Крушение Агатона. Грендель
Крушение Агатона. Грендель читать книгу онлайн
Два знаменитых романа одного из самых ярких представителей современной литературы США Дж. Ч. Гарднера (1933–1982), погибшего в автокатастрофе. На уникальном материале автор строит занимательные сюжеты, пронизанные размышлениями о человеке и его предназначении.
Действие романа «Крушение Агатона» происходит в Древней Спарте, обретающей могущество под властью Ликурга. В «Гренделе» изложен сюжетный эпизод из «Беовульфа», англосаксонской эпической поэмы VIII века, с точки зрения ужасного чудовища Гренделя. В обоих произведениях, ВПЕРВЫЕ переведенных на русский язык, затрагиваются коренные проблемы человеческого бытия.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
3
Верхогляд
Старый ублюдок совсем спятил. Он и меня хочет свести с ума за компанию. За час до рассвета я слышу страшный грохот и думаю, что здание рушится, но это Агатон свалился с лежанки.
— О боги! — выкрикивает он. — Я забылся! Забылся!
Наверное, он имеет в виду, что боги наказали его, сбросив на пол, и мне хочется в это верить, но потом я вижу, что это не так.
Он подползает на четвереньках, чтобы растолкать меня, — в темноте ему не видно, что я проснулся, — и как только его дыхание обрушивается на меня, зловонное, как мертвый носорог, я откатываюсь и прижимаюсь к стене.
— Ага! — кричит он. — Так ты не спишь! Славный мальчик! Самое время заняться твоим образованием.
— Великий ад! — говорю я. — Середина ночи!
— Считай, что уже утро, — говорит он. — Ночь пролетела, а мы этого не заметили.
Он хватает меня за волосы, и мне некуда деваться.
— Сейчас, — говорит он, — нашим предметом будет история.
— История бесполезна, — кричу я. — Образование бессмысленно. Нельзя дважды поссать в одну и ту же грязную лужу! — Иногда Агатона можно вразумить, взывая к его же принципам.
Но его уже нельзя было остановить.
— Успокойся, Верхогляд. История полезна, даже если она лжива. Она укрепляет характер юноши, ведет его к познанию Наслаждения и Смерти. Кроме того, это моя личная история. Отвергать ее было бы бесчеловечно. Я чувствующее существо, Верхогляд, что бы ты об этом ни думал.
В его словах был какой-то подвох, и, несмотря на темноту, мне было ясно, что он прижимает руку к сердцу. Зная все его уловки, я решил быть осторожным.
— Личная, — уклончиво отозвался я.
— Именно так, — подтвердил он. — История моей любви и моей ненависти, история того, как они сделали меня Провидцем.
Теперь его голос звучал вкрадчиво, и я понимал, что какая-то в этом должна быть ловушка. Наконец я увидел ее.
— Любовь! — сказал я. — Ты имеешь в виду женщин, учитель? — Мое сопротивление ослабело.
— Я имею в виду женщин, — сказал он таким скорбным тоном, что я перестал смеяться. Я подумал об этих женщинах. Сейчас они бы все умерли, задохнувшись от его зловонного дыхания. В известном смысле это было печально, могу признать.
— Ладно, — сказал я, хотя ничуть не обманывался на его счет.
— Мы начнем с Ликурга. Отвратительная история ненависти.
— Ладно.
Он отпустил мои волосы.
После того как я сдался, он долго сидел на моей лежанке, не говоря ни слова, только поглаживал меня по голове и размышлял, полный горя. Заревели ослы, запищали цыплята. Скоро утро. Наконец Агатон встал и поковылял к своей кровати за костылем, потом, опираясь на него, пропрыгал к дверному проему, стал там и говорил, большую часть времени повернувшись ко мне спиной и глядя наружу. Рассказывая, он все время глубокомысленно дергал себя за бороду, останавливаясь только затем, чтобы почесаться, и иногда оборачивался, хитро поглядывая на меня и злорадно посмеиваясь.
— Верхогляд, мальчик мой…
Одному Зевсу известно, зачем он все это делает. Мы здесь в тюрьме, и весь мир кружится и шатается, словно боги сошли с ума; кругом войны — спартанцы переходят от одного города периэков {9} к другому: Метона пала, и все ее жители погибли; Пилос, древняя родина Нестора, превращен в выжженную пустыню; Алгония, Геранея, Левктра и Филемы пылают в огне. Илоты поднимают самоубийственное восстание и наводят ужас на окраины государства; и, пока армия Спарты катится по долинам и плоскогорьям, словно приливная волна, Кир Персидский {10} неотрывно глядит на Лаконию {11} из пепелища Сард {12}. Агатон знает все это не хуже меня. Лучший Провидец Греции. Но он даже палец о палец не ударит; рассказывает пустые басни о царях, которых никто не помнит. Что я могу с этим поделать?
— Верхогляд, мальчик мой, о Сое, прадеде Ликурга, рассказывают такую историю {13}. Однажды летом, в страшную жару, в пустынной и каменистой местности он атаковал царя Клиторцев, и при этом у обеих армий не было воды. К концу дня Клиторцы предложили заключить перемирие на следующих условиях: Сой откажется от всех завоеванных земель и захваченной добычи, и тогда обе армии смогут спастись, спокойно напившись из ближайшего источника. После обычных клятв и заверений армии двинулись к ручью в трех милях от места сражения, и, пока Клиторцы пили, Сой и его Дорийское войско стояли скрестив руки и ждали. Когда Клиторцы напились, царь Сой подошел к ручью и ополоснул лицо, не выпив ни капли воды, затем резко повернулся и увел свое войско по пыльной дороге, выказав презрение врагам и сохранив все завоеванное, поскольку ни он, ни его воины не утолили жажду.
Эта короткая спартанская легенда отнюдь не вымысел. Даю слово Служителя Аполлона! Я вижу в безжалостных глазах нашего тюремщика, что это правда. — Он улыбается и подмигивает (уже совсем светло).
И начинает рассказ о Ликурге, величайшем из героев Спарты.
— В молодости Ликург восемь месяцев правил Спартой. Когда он был царем, выяснилось, что жена его брата, бывшая царица (славившаяся своей жадностью и неряшливостью и к тому же слабоумная), до сей поры бесплодная, вдруг забеременела. С характерной для него уверенностью в своей непогрешимости Ликург немедленно объявил, что царство принадлежит ее ребенку, если это будет мальчик, а сам Ликург по закону может править государством только как опекун наследника. Вскоре после этого царица сделала ему предложение: она найдет способ избавиться от ребенка, если Ликург женится на ней. Ликург долго и мучительно раздумывал — скрежеща зубами, насколько я его знаю, — покрываясь прыщами от бешенства при мысли о злокозненности этой женщины.
Я изложу тебе суть дела в таком поэтическом видении:
Я застонал и закрылся руками. Мог бы, по крайней мере, иметь хоть чуточку уважения к видениям. И к дактилям! В свое время он был самым знаменитым поэтом Афин или, по меньшей мере, одним из самых знаменитых. Неужели для него нет ничего святого?
— Но это еще не все, — сказал Агатон. Он прочистил горло и подтянулся, пытаясь выглядеть строже. — Ликург пустился на хитрость. Он притворился, что принимает предложение царицы, и послал к ней гонца, чтобы передать свою благодарность и признательность — ха! — но уговорил ее не устраивать выкидыш, поскольку это, мол, вредно для ее здоровья и даже опасно для жизни. Он сам позаботится, чтобы ребенка убрали с дороги, когда тот родится. Подошло время родов, и Ликург, узнав, что у нее начались схватки, отправил людей неотлучно наблюдать за царицей и приказал им, если родится девочка, отдать ее матери — пусть нянчится с ней или съест ее на обед, как ей больше нравится. — Агатон захихикал, представляя себе эту картину, но осекся и помрачнел. — Но если у царицы родится мальчик, он велел доставить его к себе, где бы он ни находился и что бы он ни делал. Случилось так, что Ликург ужинал с влиятельными людьми города, когда царица разрешилась мальчиком, которого незамедлительно принесли и положили на стол перед Ликургом. Ликург взял ребенка на руки и провозгласил, обращаясь к окружающим: «Граждане Спарты! Вот наш новый царь!» Произнеся эти слова, он усадил мальчика на трон и нарек его Харилаем, что значит «Радость Народа». И все это без тени насмешки, без тени сомнения, не испытывая никакого стыда ни за свои действия, ни за странное поведение царицы. Нет нужды говорить (хотя история об этом умалчивает), что никто не засмеялся. Они были спартанцами.