Полное собрание сочинений. Том 69. Письма 1896 г.

Будет же с человеком после смерти то, чего мы не можем и не должны знать. Мы бы не могли жить и работать дело божие, если бы это знали. Если бы нас ожидало худшее, чем здесь, мы бы еще больше, чем теперь, дорожили этой жизнью, а нет большего препятствия к исполнению воли бога, как забота о своей жизни; если же бы нас ожидало лучшее, мы бы пренебрегали этой жизнью и старались бы поскорее уйти из нее. Мы не знаем, что ждет нас, но знаем несомненно одно — то, что то духовное я, в к[оторое] я по Христ[ову] учению перенес свою жизнь, нераздельно, вечно, свободно, всемогуще, п[отому] ч[то] оно есть бог. Пойду к тому началу любви, от кого я изшел, к тому, кого я чувствую в себе любовью. В руки твои предаю дух мой. Вот всё, что мы можем сказать, и это немало. Для того, кто верит в существование того, от кого он пришел и к кому идет, это всё и больше ничего не нужно.

Лев Толстой.

18 окт. 96.

Печатается по листам 94 и 97 копировальной книги.

Николай Михайлович Михайлов (р. 1878) — ученик среднего учебного заведения в Москве. Ответ на третье письмо его без даты (два первых, от 9 февраля и 27 марта 1896 г., Толстой оставил без ответа), в котором: он ставит приведенные в начале письма Толстого вопросы.

145. В. В. Рахманову.

1896 г. Октября 18. Я. П.

Получил ваше письмо, дорогой Влад[имир] Вас[ильевич], и, прочтя его, сначала инстинктивно огорчился, а потом сознательно порадовался, как я всегда радуюсь, встречая осуждение, п[отому] ч[то] в осуждении, особенно исходящем от близкого по духу человека, всегда польза. В вашем же осуждении я нашел мало пользы. То, что то, что я пишу, холодно, я знаю и не могу писать того, что я пишу, писать иначе. Не писать же этого, как вы мне советуете, никак не могу. У меня много начатых и задуманных худож[ественных] вещей,¹ кот[орые] манят меня к себе, но я не позволю себе отдать им то короткое время жизни, кот[орое] осталось до тех пор, пока не кончу этой работы, кот[орая] не скажу: мне кажется, но я уверен, нужна и полезна будет многим людям.² Уверен я в этом, п[отому] ч[то] те выводы, к к[оторым] я пришел, достались мне большим трудом и дали и дают мне много радости духовной и спокойствия, с к[оторым] живу и надеюсь умереть. Вы мне советуете не учительствовать и не изменять жизнь, а я как раз не могу не писать то, что пишу — только это писание дает мне сознание нужного и должного труда, — и не могу не желать изменить жизнь, и всё мучаюсь и пытаюсь изменить ее, потому что страдаю от своей дурной жизни. Так что письмо ваше не дало мне той пользы, к[оторой] я ожидал, но дало мне хорошее чувство к вам. Я увидал по этому письму, что вы, осудив меня, в своей душе и с другими, по своей правдивости и истинной любовности, хотели сказать мне всё, что думали обо мне. И за это я вас еще больше полюбил. То же, что вы пишете о любви, немножко неясно и, вероятно, вызвано неточностью моих выражений и быстротой вашего чтения, т[ак] к[ак] вы возражаете мне теми самыми неясными и недействительными рассуждениями о том, как желательно бы увеличить любовь, рассуждения[ми], кот[орые] я, по крайней мере, полагал, что совершенно устранил, показав их тщету тем, что признал не на словах только, а со всеми вытекающими из того последствиями, что бог есть любовь, и потому и человек есть любовь, и потому увеличивать любовь никак не может человек своим желанием, а может только устранением того, что препятствует ее проявлению.

Ну, пока прощайте. Целую вас.

Лев Толстой.

18 окт. 96.

Впервые опубликовано в журнале «Минувшие годы» 1908, XII, стр. 307—308.

Владимир Васильевич Рахманов (1865—1918) — врач, одно время сочувствовавший взглядам Толстого.

Ответ на письмо В. В. Рахманова от 5 октября 1896 г., в котором он делит сочинения Толстого последнего периода на публицистические и «учительные», высоко ставит публицистические и упрекает в холодности «учительные».

¹ С января по ноябрь 1896 г. Толстой работал над романом «Воскресение», драмой «И свет во тьме светит» и повестью «Хаджи-Мурат»; кроме того, в Дневнике записан им еще целый ряд сюжетов, к работе над которыми он не приступал.

² «Изложение веры», получившее впоследствии название «Христианское учение».

* 146. Т. Ф. Готойцеву.

1896 г. Октября 19. Я. П.

Трофим Федорович,

Владимир Григорьевич Чертков мой близкий друг, такой же друг мой и Иван Михайлович Трегубов, и то, что они спрашивают у вас, нужно им для доброго дела, и потому, если можете и желаете, то исполните их просьбу.¹

Желаю вам всего хорошего.

Лев Толстой.

19 октября 1896.

Печатается по листу (номер отрезан) копировальной книги.

Трофим Федорович Готойцев (р. 1874) — крестьянин Черниговской губ. Новозыбковского уезда, друг С. В. Шидловского (см. письмо № 117). Он просил Толстого подтвердить, что В. Г. Чертков и И. М. Трегубов действительно его друзья и им можно доверить материалы о религиозных преследованиях.

¹ В. Г. Чертков, в связи с начавшимся с 1895 г. религиозным движением среди кавказских духоборов, начал собирать материалы о преследовании правительством сектантов в России, с целью предать их гласности.

147. Д. П. Маковицкому.

1896 г. Октября 19. Я. П.

Спасибо вам, дорогой Душан Петрович, за ваши интересные письма.¹ Нынче получил ваше письмо к Тане.² Брошюры ваши французские получил и очень благодарю, а Словенск[ого] Посредника³ еще не получал. Бумаги Ив[ана] Ив[ановича]⁴ тоже получил. Самое интересное и важное это то, что вы пишете о назаренах. Очень интересно будет знать, какое впечатление произведет на них ваша книга⁵ и что они напишут вам о ней. Роман сербского писателя о назаренах⁶ очень хорошо бы было перевести и издать, но пропустит ли цензура? Присылать же, я думаю, незачем, п[отому] ч[то] никто у нас не знает по-сербски. Знает ли Шкарван?

Поездки Ив[ана] Ив[ановича] и его рассказы про вас и наших друзей вообще, и ваши письма живо представили мне ваш край и близких в нем мне людей и вызвали радостное сознание близости с вами и с ними.

Статейку: Приближение конца я одновременно с посылкой Шмиту послал Кенворти и во Францию. Знает ли это Шмит? Я всегда так делаю и надеюсь, что издатель не обидится, если статья выйдет раньше или одновременно на другом языке. Я еще послал через Шкарвана Шмиту несколько слов на тему несовместимости христианст[ва] и государств[енной] службы и письмо к либералам,⁷ в кот[ором] разбирается этот самый вопрос.

Спасибо вам, что пишете. Дай бог вам всего хорошего и побольше твердости — мне кажется, что этого в вас недостает. Хотя недостаток твердости всегда выкупается многосторонностью и мягкостью.

Прощайте пока, братски целую вас.

Л. Толстой.

19 окт. 1896.

Печатается по фотокопии с автографа, хранящегося в отделении рукописей Национального музея в Праге. Впервые опубликовано в «Летописях», 2, стр. 181.

¹ Эти письма неизвестны.

² Это письмо неизвестно.

³ Под «Словенским посредником» Толстой разумеет организованное Д. П. Маковицким издательство, по характеру близкое к московскому «Посреднику».

⁴ Иван Иванович Горбунов-Посадов в середине июня 1896 г. ездил за границу, был в Австрии и заезжал к Маковицкому в г. Жилину. См. письмо № 85. О каких бумагах здесь идет речь, не установлено.