Камень для Дэнни Фишера

— Что, если так? — сердито повторил я. Это ведь его вовсе не касалось.

Спит задергался у меня в руках. — Ничего, Дэнни, ничего. — Он испуганно уставился на меня. — Пусти.

Я холодно смотрел на него. — Зачем? — спросил я, все еще крепко удерживая его за рубаху.

Я ведь твой друг, Дэнни, — прохрипел Спит, так как ворот рубахи затянулся у него на шее и стал душить его. — Разве не я свел тебя с Филдзом? Дал тебе возможность подзаработать?

Я рассмеялся. Вот это здорово! Мой друг? Я снова засмеялся и отпустил его.

Он отступил и испуганно глянул на меня. — Боже мой, Дэнни, — сипло пропищал он. — Я было подумал, что ты собираешься меня стукнуть.

Я снова рассмеялся. Здесь он прав. Мой кулак погрузился ему в мягкое пузо почти до запястья. Он перегнулся пополам и стал падать на колени. Я с презреньем посмотрел вниз на него. — Собирался, — сказал я.

Он посмотрел на меня снизу вверх. Глаза у него помутились в дурацком смятении. Голос у него стал совсем хриплым. — Что с тобой, Дэнни? Я ведь только сделал тебе услугу.

Я ударил его ладонью по лицу, и он свалился набок.

— Не нужно мне никаких услуг, — резко ответил я.

Он полежал некоторое время растянувшись у моих ног, затем рука у него потянулась к дверной ручке, и он стал подтягиваться, чтобы встать на ноги.

Выражение его глаз сменилось на откровенную ненависть. Свободной рукой он стал шарить у себя под рубашкой.

Я подождал, пока складной нож не появился у него в руке, затем снова ударил его в пах, и нож застучал, покатившись по тротуару. Он упал вперед, и его стало сильно рвать.

Я видел, как вокруг лица у него появилась лужа рвоты, и по мне прокатилось холодное удовлетворение. Может я ничего не могу поделать с Макси Филдзом, но тут-то я могу кое-что подправить.

Он повернул ко мне лицо. — Я тебе это припомню. Дэнни, — поклялся он тихим хриплым голосом. — Видит бог, я тебе это припомню!

Я снова рассмеялся. — Не стоит, Спит, — сказал я, нагнувшись над ним и толкнув его снова в блевотину. — Твоему боссу это может не понравиться.

Я повернулся и ушел, оставив его лежать там у дверей.

В парадном я помедлил и посмотрел на часы. Было почти полтретьего. Я стал подыматься по лестнице. Когда взошел на свою площадку, то увидел, что из-под кухонной двери струится свет. Хорошо, если бы отец спал. На этот вечер мне и так уж довольно всего.

Я вставил ключ в дверь и открыл ее. На меня смотрело лицо матери. Я улыбнулся ей.

— Незачем было ждать меня, мам, — сказал я, закрывая за собой дверь.

Она встала с кресла и подошла ко мне, вопросительно глядя мне в лицо.

— У тебя все в порядке, Дэнни? — встревожено спросила она.

— Ну да, все в ажуре, — донесся голос отца из другой двери. — Это ведь Дэнни Фишер-Динамит. Его ничем не возьмешь. В утренней газете так и сказано, — потряс он газетой. — Они придумали ему новую кличку, — саркастически продолжал он, — в честь того, что он одним ударом сломал парню челюсть сразу в двух местах во время этого боя.

Я удивленно посмотрел на него. — Это уже есть в газете?

Отец снова потряс газетой. — А ты как думал? Что это останется тайной? Что ты там делал всю ночь, праздновал со своей гойкой?

Я ничего не ответил. С ним бесполезно больше разговаривать. Он ни за что не поверит, что это был несчастный случай.

Мать положила мне руку на плечо. Ее встревоженное лицо было в морщинах. — В газете говорится, что тебя сильно побили в первых двух раундах.

Я мягко пожал ей руку. — Не так уж и сильно, мама. Сейчас уже все прошло.

— Но у того парня не прошло! — взорвался отец. — Может хоть теперь ты кончишь? Или же ты будешь продолжать, пока кого-нибудь не убьешь?

— Не валяй дурака, папа, — возразил я. — Это несчастный случай. Такое иногда бывает. Я ведь не нарочно.

— Несчастный случай, ха-ха! — недоверчиво закричал отец. — Какой может быть несчастный случай, коли главная задача состоит в том чтобы отдубасить человека? Чушь! — Он повернулся к матери. — Как-нибудь у нас в доме появится убийца, и тогда он нам скажет, что это несчастный случай!

Его резкий непрестанный крик сильно действует мне па нервы. — Оставьте меня в покое! — в истерике закричал я. — Оставьте меня в покое, слышите? — я опустился в кресло и закрыл лицо руками.

Затем я ощутил, как мать взяла меня за плечи. Ее голос, исполненный тихой силой, раздался у меня над головой. — Гарри, иди спать, — сказала она ему.

— Ты поступаешь не правильно, ублажая его, — зловеще предупредил он.

— Когда-нибудь он убьет человека, и ты будешь виновата вместе с ним!

— Ну что ж, буду виновата, — без колебаний тихо ответила она. — Он наш сын, и кем бы он ни был, мы будем отвечать.

— Ты, а не я, — сердито возразил отец. — Я принял решение. Либо он бросает бокс, либо мое терпение кончится. Еще один бой, и он может не приходить домой. Я не допущу, чтобы под крышей моего дома спали убийцы!

Его шаги простучали по гостиной и заглохли в спальне. Немного постояла тишина, затем мать нежно заговорила со мной. — Дэнни, я приготовила куриный суп. Сейчас я тебе его разогрею. — Ее руки погладили мне волосы.

Я поднял голову и посмотрел на нее. Глаза у нее были наполнены скорбным сочувствием. — Я не хочу есть. — Я чувствовал себя разбитым и оцепеневшим.

— Ну поешь немного, — настаивала она. — Тебе станет легче. — Она включила огонь под кастрюлей.

Отец, может быть, и прав, но, если бы нам не нужны были так сильно деньги, этого, может, никогда бы и не случилось. Сейчас ничего другого не оставалось. Мать поставила передо мной тарелку с супом.

— Ешь, — сказала она, садясь на стул рядом со мной. Я попробовал суп. Он был вкусный, и я почувствовал, что оттаиваю. Я благодарно улыбнулся ей, и она улыбнулась мне в ответ.

После горячего супу меня стало клонить в сон. Я ощутил, как на меня наплывает усталость, и у меня снова заболели бока а спина. Я лениво взял со стола, куда бросил ее отец, газету и начал листать страницы, разыскивая спортивный раздел. Из нее высыпались какие-то листки для заметок. Я с любопытством просмотрел их. Все они были исписаны карандашом какими-то цифрами.

— Что это? — спросил я, протягивая их матери. Она взяла их. — Ничего, — ответила она. — Отец просто пытался делать какие-то расчеты.

— Какие?

— У его приятеля есть магазин, который он хочет продать отцу, и тот попытался подсчитать, откуда можно достать денег. — Она поглядела на листки. — Только все это без толку, — продолжала она, и в голосе у нее появились безнадежные нотки. — Он не может достать денег. У него достаточно товара, который он отвез дяде Дейвиду в ту ночь, когда закрыли его аптеку, но он не может собрать наличных для уплаты начального взноса.

Об этом лучше и не думать.

Я совсем уже проснулся. Может быть, если я достану денег, он не будет так плохо думать обо мне.

— А сколько ему нужно? — спросил я.

Мать встала и взяла пустую тарелку, стоявшую передо мной. Она пошла к раковине и стала мыть ее. — Пятьсот долларов, — сказала она через плечо бесцветным голосом. — Но все равно, это как пять миллионов. Мы не сможем их достать.

Я пристально посмотрел на нее. Плечи у нее устало опустилась. Во всей ее фигуре сквозила никчемность и отрешенность. Задор исчез, осталась только тревога о том, как бы прожить этот день.

Пятьсот долларов. Филдз для этого годится, даже очень просто. Он мне сам говорил, что ставил больше четырех тысяч за бои. Я вдруг поднял взгляд. Мать что-то говорила.

Она как бы разговаривала сама с собой и смотрела мне в лицо.

— Просто подумать об этом, и то было приятно, русачок. Тогда, может быть, опять все вернется на свои места. Только бесполезно все это.

Я встал. У меня созрело решение. — Устал я, мама, пойду спать. Она подошла ко мне и взяла за руку. — Послушайся отца, Дэнни, — мягко сказала она, умоляюще глядя на меня. — Брось ты это драчливое занятие. Он ведь но шутит. Он говорил об этом весь вечер.