В маленьком мире маленьких людей

«Ермолку» не очень смутила критика, и на следующий день она выступила с критикой на «критику». Она задала «Котелку» каверзный вопрос, обращаясь на «вы»: «Скажите, умные головы из светлого „Котелка“, поборники правды, — раз уж вы такие мудрые обличители лжи, выводите всякий грех наружу, разоблачаете любое бахвальство, делаете подсчеты и удачные статистические выводы, почему бы вам с карандашом в руках заодно не проверить вашу собственную статистику с курами? Вы говорите в вашей светлой газете, что для свадьбы была зарезана уйма разной птицы, будто все три касриловских резника три дня подряд резали да резали. Давайте подсчитаем. Сколько времени нужно резнику, чтобы зарезать одну курицу? Не больше минуты, следовательно, в час он может зарезать шестьдесят кур, а в день (если ночью он спит) 60 × 12, то есть 720 кур, выходит, в три дня — 2160. Все три резника вместе должны были, таким образом, зарезать 6480 кур! А теперь будем к вам снисходительны и скажем, что из такого количества птицы 480 трефных, то есть негодных к употреблению, значит, осталось ни много ни мало 6000 кур! Если поделим это количество на тридцать аристократов, которые, как вы говорите, присутствовали на свадьбе, то на одного человека получится двести кур. Если это так, восемьдесят чертей на вашу голову, спрашивается: какой человек, будь он трижды аристократом и обжорой, способен в день съесть 200 кур?»

Но ведь это Касриловка! Тут же нашлись насмешники, которые хотели уравнять обе стороны. Они так шутили: «Убавьте вина, убавим в птице!»

Нотабене: когда молодожены вернулись после свадебного путешествия, они сказали, что были за границей, в Италии. Но касриловские балагуры говорили, что это ложь, ибо новобрачные были только в Егупце. Когда после медового месяца молодой Бродский, то есть Арон Исаакович Дембо, вернулся в Касриловку и узнал (до этого от него скрывали, ибо родители не хотели омрачить ему праздник), что его отец, старый Бродский, то есть первой гильдии купец Исаак Аронович Дембо, выдал даме в вуали бумагу, он схватился за голову. Он так клялся, что можно было бы даже выкресту поверить, будто не помнит, хоть сними с него голову, чтобы эта дама была когда-нибудь его возлюбленной. И насколько он помнит, его возлюбленная никогда ребенка не имела, или, другими словами, — у него никогда не было такой любовницы, которая имела бы ребенка… Но если это все же та дама, которую он имеет в виду, то это проделка его конкурента, бывшего жениха из Ротшильдов… Но раз подписана бумага, то пропало. Бродский верен своему слову. Вот когда старик закроет глаза навеки и молодой войдет в права — тогда посмотрим…

О судьбе конкурента, обиженного молодого Ротшильда, не беспокойтесь, пожалуйста. Соловейчик ему тоже подыскал невесту, да еще какую! Конечно, из новоиспеченных, из «наших» Бродских. Положим, менее красивую, чем та, которая из Ротшильдов. И не только менее красивую, но просто некрасивую, можно даже сказать — дурнушку. Но зато ему положили приданое… что вам сказать? Обеспечили!..

Остается добавить, чтобы друг читатель был полностью удовлетворен, какой же куш отхватил Соловейчик. Не спрашивайте! Соловейчик выразился, будто заполучил такую жирненькую, что нет у него друга, которому он мог бы пожелать этакой удачи. С тех пор как Касриловка город, говорил он, а Соловейчик — посредник, еще ни один еврей такую крупненькую и во сне не видывал!

— К чему вам, — закончил свои объяснения Соловейчик, — люди добрые, залезать в чужой карман? Может быть, вы настолько богаты, что в состоянии дать мне ссуду на короткий срок? Скоро с Божьей помощью завершу несколько партий, тогда верну вам с глубокой благодарностью!