Умереть в Париже. Избранные произведения

С другой стороны, во всех префектурах имелись союзы животноводческих кооперативов, большинство из которых устраивали два раза в год, весной и осенью, местные скачки — так называемые "конные соревнования". На таких соревнованиях официально тотализатора не было, но ставки делались (обычно по одной йене на забег), из вырученных денег десять — двадцать процентов взимались в качестве комиссионных и составляли важный финансовый источник кооперативов. Надзор за конными соревнованиями находился в ведении местных органов власти, но, по моему мнению, если придерживаться духа закона, поручившего надзор за официально санкционированными скачками министерству сельского хозяйства и торговли, следовало передать министерству и надзор за конными соревнованиями, которые проводили животноводческие кооперативы, подконтрольные министерству. Я попытался как можно убедительнее довести свои соображения до начальника отдела и начальника департамента, но и тот и другой отнеслись к ним без особого энтузиазма.

Тем не менее я решил разослать по всем префектурам циркуляр, предписывающий доложить о состоянии дел с конными соревнованиями, дав ответы по следующим пунктам:

1. Число местных скачек в данной префектуре;

2. Основные организаторы скачек;

3. Есть или нет тотализатор, если есть, условия и правила приёма ставок;

4. Реальное состояния контроля над местными скачками.

Однако начальник департамента медлил с рассылкой циркуляра и никак не давал своего разрешения. Я до сих пор помню состоявшийся тогда между нами разговор.

— Поскольку мы осуществляем надзор только над официально санкционированными скачками, оставляя местные скачки на произвол судьбы, невозможно достичь заявленной законом о скачках цели, а именно способствовать увеличению поголовья породистых лошадей. Особенно учитывая то обстоятельство, что в провинции именно местные скачки привлекают наибольшее внимание населения. Но действуют они вне рамок установленной системы, поэтому в них есть много таких моментов, которые нуждаются в нашей поддержке, и таких, которые должны быть решительным образом искоренены…

— Другими словами, ты предлагаешь поощрять местные скачки. Но как они будут соотноситься с санкционированными скачками?

— Полагаю, следовало бы принять взвешенное решение исходя из полученных от префектур ответов на наш запрос. Главные устроители местных скачек — это животноводческие кооперативы, то есть те самые люди, которые на практике вносят вклад в улучшение поголовья лошадей и прочие отрасли животноводства, поэтому, принимая во внимание основную задачу закона о скачках, полагаю, было бы, по меньшей мере, опрометчиво оставлять кооперативы на произвол судьбы. Реальное управление санкционированными скачками почти повсеместно находится в руках людей, никак не связанных с коневодством, и это, на мой взгляд, главная причина, оказывающая разлагающее воздействие на санкционированные скачки.

Начальник департамента раздражённо поставил на документы свою именную печать и ничего больше не сказал. Когда я составлял циркуляр, в мои планы не входило идти против воли начальника. Я только старался добросовестно исполнять свой долг. Не разделяя скачки на официально санкционированные и местные, будучи человеком новым в этом деле, я хотел с самого начала непредвзято взглянуть на состояние отрасли. По мере роста выручки, получаемой от тотализатора, ипподромы стали рассматриваться как одна из прибыльнейших концессий, я же хотел подойти к организации скачек исходя из государственных интересов. Возможно, мой образ мыслей был что называется "зелёным", но только так я мог получить удовлетворение от работы.

Ответы на циркуляр один за другим легли на мой стол. Изучив их, я понял, что необходимо произвести обследование на местах, побывав на самих скачках. Обратившись к начальнику отдела, я получил соответствующие командировочные предписания для каждого региона. То, что я проявляю большой интерес к местным скачкам, сразу же стало известно организаторам санкционированных скачек — они постоянно толклись в министерстве. Среди них было много людей, связанных с политическими партиями. Превратно толкуя мою "заинтересованность", они, приходя в министерство, с явной иронией обращались ко мне:

— Вы, господин секретарь, большой любитель местных скачек…

— Любовь тут ни при чём, просто большинство учредителей — животноводческие кооперативы, а я по долгу службы осуществляю управление животноводством.

— Поощрение и развитие местных скачек вызовет сопротивление как со стороны конных клубов, так и со стороны Ассоциации конных скачек.

Тем не менее я рассудил, что следует решительно продвигаться в избранном мною направлении, и принялся убеждать начальника отдела и начальника департамента в необходимости увеличить штат сотрудников, занимающихся скачками. Они соглашались с моим предложением увеличить штат сотрудников, но были против поощрения местных скачек. После того как благодаря закону о скачках были пресечены и поставлены под контроль прежде доходившие до безумия азартные наклонности населения, оба начальника, по-видимому, опасались, что расцвет местных скачек вновь может подстегнуть в народе нездоровый ажиотаж.

— Уж слишком ты большой правдолюбец, нельзя так серьёзно относиться к работе! Тебе хорошо бы немного развлечься, расслабиться! — посмеивался надо мной начальник департамента, но я с трудом сносил его насмешки.

В тот год осенью, когда закончился сезон скачек и уже начали топить печи, как-то вечером, перед самым окончанием рабочего дня, начальник отдела сообщил мне, что меня вызывает начальник департамента, и сам сопроводил меня в его кабинет. Начальник департамента предложил мне сесть на стул. Это сразу показалось мне подозрительным. Обычно в его кабинете было принято стоять, за исключением совещаний. Ещё больше меня удивило то, что остался стоять начальник отдела. Начальник департамента придвинул ко мне свой стул и, словно бы с усилием, выговорил:

— Спасибо за хорошую работу, но принято решение направить вас в лесной департамент префектуры Акита.

Вот уже несколько дней в министерстве среди молодых сотрудников, не имеющих назначения, ходили толки о грядущих перемещениях, вызывая беспокойство и надежду, поэтому я сразу уловил, в чём дело, но от неожиданности не мог произнести ни слова и только сидел, уставившись в хитрое лицо начальника департамента.

Несколько смущённый моим молчанием, он добавил, что, к сожалению, нынешние назначения осуществлены без предварительного согласования с теми, кого они коснулись. Он также сказал, что, пока я молод, мне надо поездить по стране, обрести навык в различных видах работы, мол, это залог будущего успеха на государственной службе. И под конец, хрипло рассмеявшись, сказал, что и ему в своё время пришлось перепробовать немало самых разных работ в министерстве. Выслушав всё это, я не произнёс в ответ ни единого слова. Не отрываясь, я глядел на начальника департамента, стараясь прочесть по выражению его лица истинный мотив моего перевода по службе.

Начальник департамента снова рассмеялся:

— Чтобы стать образцовым чиновником, такому, как ты, праведному юноше надо непременно пожить в Аките, пополнить своё образование с помощью выпивки и девочек. Для этого лучше, чем Акита, не придумаешь. Там и сакэ первоклассное, и девочки хоть куда, снега навалит — развлекайся сколько душе угодно!

Вцепившись в край длинного стола, я старался сдержать гнев и печаль, но, услышав эти издевательские слова, вдруг в глубине души осознал, что, как бы я ни старался, мне никогда не стать таким вот образцовым чиновником, и тотчас пал духом.

— Другими словами, — выпалил я, — вы предлагаете мне оставить службу. Я не против.

— Оставить службу? Что за чушь! Не надо горячиться! Если уволишься, что ты будешь делать?

Начальник департамента был явно удивлён и растерялся, но я уже взял себя в руки.

— Хочу начать писать романы.

— Писать романы? Ты? Который не пьёт, с девочками не гуляет? Не шути, нехорошо потешаться над стариком!