Сага о Форсайтах

За обедом, когда подали суп, Сомс заговорил о своих коровах и пожалел, что они не хэрифордской породы. Должно быть, в Америке много хэрифордских коров?

Фрэнсис Уилмот ответил, что американцы разводят голштинских коров.

- Голштинских? - повторил Сомс. - У нас они вошли в моду, когда я был мальчишкой. Какой масти?

- Пестрые, - сказал Фрэнсис Уилмот. - У вас в Англии чудесная трава.

- Слишком у нас сыро, - сказал Сомс. - Мы на реке.

- Темза? Какой она ширины, когда нет прилива?

- Там, где живу я, - не больше ста ярдов.

- А рыба водится?

- Рыбы много.

- Вода в Темзе прозрачная, а в наших южных реках бурая. А из деревьев у вас чаще всего попадаются ивы, тополя и вязы.

Сомс недоумевал. В Америке он ни разу не был. Американцев считал, конечно, людьми, но очень своеобразными: все они на одно лицо, голова у них не гнется, плечи неестественно широкие, а голос резкий - Их доллар стоит слишком высоко, они все имеют автомобили и презирают Европу, однако наводняют Европу и увозят к себе на родину все, что только можно увезти. Пить им не разрешается, а говорят они очень много. Но этот молодой человек опровергает все предвзятые мнения. Он пьет херес и говорит только тогда, когда к нему обращаются. Голос у него звучит мягко, а плечи не слишком широкие. Но, может быть, Европу он все-таки презирает?

- Должно быть, Англия вам показалась очень маленькой, - сказал Сомс.

- О нет, сэр. Лондон очень велик, а пригороды у вас очаровательны.

Сомс скосил глаза и посмотрел на кончик носа.

- Недурны! - сказал он.

Подали палтус. За стулом Сомса послышался какой-то шорох.

- Собака! - сказал Сомс и подцепил на вилку кусок рыбы, показавшийся ему несъедобным.

- Нет, нет, папа. Он хочет только, чтобы ты на него посмотрел.

Сомс опустил руку, и Дэнди лег на бок.

- Есть он не хочет, - продолжала Флер. - Он требует, чтобы на него обратили внимание.

Подали жареных куропаток.

- Что бы вам хотелось посмотреть здесь, в Англии, мистер Уилмот? спросил Майкл. - Вряд ли вы найдете у нас что-нибудь такое, чего бы не было в Америке. Даже Риджент-стрит модернизирована.

- Я хочу посмотреть лейб-гвардейцев, выставку собак Крафта, ваших чистокровных лошадей и дерби.

- Дерби вам придется ждать до июня будущего года, - заметил Сомс.

- Скаковых лошадей вам покажет мой кузен Вэл, - сказала Флер. - Вы знаете, он женат на сестре Джона.

Подали мороженое.

- Вот чего у вас, наверное, много в Америке, - сказал Сомс.

- Нет, сэр, на юге мороженого едят мало. Есть у нас кое-какие местные кушанья - очень вкусные.

- Мне говорили о черепахах.

- Я таких деликатесов не ем. Ведь я живу в глуши и много работаю. У нас все по-домашнему. Работают у меня славные негры; они прекрасно стряпают. Самые старые помнят еще моего деда.

А, так он из Южных Штатов! Сомс слыхал, что жители Южных Штатов джентльмены. И не забыл "Алабаму" [2] и как его отец Джемс говорил: "Я так и знал", когда в связи с этой историей правительство получило по носу.

В молчании, наступившем, когда подали поджаренный хлеб с икрой, были ясно слышны шаги Дэнди по паркету.

- Вот единственное, что он любит, - сказала Флер. - Дэн, ступай к хозяину! Дай ему кусочек, Майкл!

И она украдкой посмотрела на Майкла, но он не ответил на ее взгляд.

Во время путешествия по Италии Майкл переживал свой подлинный медовый месяц. Под влиянием новой обстановки, солнца и вина Флер словно отогрелась, непрочь была покутить, охотно отвечала на его ласки, и Майкл впервые со дня женитьбы чувствовал, что та, кого он любит, избрала его своим спутником. А теперь явился этот американец и принес напоминание о том, что ты играешь только вторую скрипку, а первое место принадлежит троюродному брату и первому возлюбленному. И Майкл чувствовал, что снова оторвали чашу от его уст. Флер пригласила молодого человека, потому что тот связан с ее прошлым, в котором Майклу не отведено места. Не поднимая глаз, Майкл угощал Дэнди лакомыми кусочками.

Молчание нарушил Сомс.

- Возьмите мускатный орех, мистер Уилмот. Дыня без мускатных орехов...

Когда Флер встала из-за стола. Сомс последовал за ней в гостиную, а Майкл увел молодого американца в свой кабинет.

- Вы знали Джона? - спросил Фрэнсис Уилмот.

- Нет, ни разу с ним не встречался.

- Он славный человечек. Сейчас он разводит персики.

- И думает заниматься этим и впредь?

- Конечно.

- В Англию не собирается?

- В этом году нет. У них прекрасный дом, есть лошади и собаки. Можно и поохотиться. Быть может, будущей осенью он приедет с моей сестрой.

- Вот как? - отозвался Майкл. - А вы долго думаете здесь прожить?

- К рождеству хочу вернуться домой. Я думаю побывать в Риме и Севилье. И хочу съездить в Вустершир, посмотреть дом моих предков.

- Когда они переселились?

- При Вильгельме и Марии. Были католиками. Там хорошо, в Вустершире?

- Очень хорошо, особенно весной. Много фруктовых садов.

- О, вы еще здесь что-то разводите?

- Очень мало.

- Я так и думал. В поезде, по дороге из Ливерпуля, я смотрел в окно и видел прекрасные луга, двух-трех овец, но не было людей, работающих в полях. Значит, теперь все живут в городах?

- За редкими исключениями. Вы должны съездить в имение моего отца; в тех краях еще можно найти одну-две брюквы.

- Печально, - сказал Фрэнсис Уилмот.

- Да. Во время войны мы снова начали сеять пшеницу, но затем бросили это дело.

- Почему?

Майкл пожал плечами.

- Непонятно, чем руководствуются наши государственные деятели. Когда они у власти, им плевать на земельный вопрос. Как только они попадают в оппозицию, так начинают о нем трубить. К концу войны у нас был первый воздушный флот в мире и земледелие начало было развиваться. А как поступило правительство? Махнуло рукой и на то и на другое. Это трагично. А что разводят у вас в Каролине?

- В наших краях возделывают только хлопок. Но теперь не легко на этом заработать. Рабочие руки стоят дорого.

- Как, и у вас то-же самое?

- Да, сэр. Скажите, иностранцев пускают на заседания парламента?

- Конечно. Хотите послушать прения по ирландскому вопросу? Я могу устроить вам место на галерее для знатных иностранцев.