Рассвет над волнами (сборник)

Якоб закурил и предложил сигарету Нуку.

— Я все-таки очень рад, — признался он. — По правде сказать, меня не покидало волнение с того момента, как я узнал об инспекции. Но я верил, что могу положиться на своих людей, в том числе на помощника командира корабля, — добавил он с улыбкой.

Раздался стук в дверь, и на пороге появился военный мастер Панделе:

— Прошу разрешения, товарищ командир. Я только на секунду.

— Что там у тебя, Панделе?

— Нужен трехфазный ток для проверки подъемника артиллерийского погреба.

— Хорошо. Пусть запустят генератор, но только в допустимых пределах. Передай это главному механику.

— Ясно. За час управимся, — бодро отрапортовал военный мастер Панделе, приложив руку к козырьку.

Капитан второго ранга Якоб кивком разрешил ему выйти и снова обернулся к Нуку:

— Как обстоят дела с горючим, знаешь? Мы должны перейти на режим строгой экономии. Об этом нам говорили на совещании в Бухаресте. Один инженер-танкист представил подсчеты. Только в одном полку без ущерба для программы боевой подготовки было сэкономлено более ста тонн дизельного топлива. Нам надо будет обсудить это на партийном собрании. А еще вопрос — поведение личного состава, не во время последнего выхода в море, а в более широком аспекте.

— Жаловаться не на что. Все в порядке. Правда, был один случай. Перед выходом в море матрос Штефанеску обратился ко мне с просьбой дать ему краткосрочный отпуск на пару дней. Мотивировал свою просьбу необходимостью уладить отношения с девушкой. Я не разрешил: не нашел причину уважительной.

Якоб непроизвольно подался к нему и, глядя в глаза, переспросил:

— Взаимоотношения молодого человека с любимой девушкой ты считаешь неуважительной причиной?

На лице Нуку появилась растерянная улыбка, он отвел взгляд и сказал:

— Раз уж зашла речь об этом, у каждого матроса есть в запасе история о девушке. Если разрешить одному, то завтра выстроится целая очередь с просьбами предоставить увольнение или краткосрочный отпуск. А в уставе ясно сказано…

— Что сказано? Сказано, что истории с девушками не являются уважительной причиной? Дорогой Нуку, бывают ситуации, когда такие причины становятся более чем уважительными. Правда, такое случается нечасто, но по крайней мере раз в жизни у каждого наступает такой момент, когда ему кажется, что решается его судьба. Не такой ли момент переживал Штефанеску?

Нуку промолчал. Сигарета у него погасла. Он попытался мысленно воспроизвести разговор с матросом. Запомнился его умоляющий взгляд и просительные нотки в голосе.

— Я сказал ему, что отпустить не могу. А сейчас, когда вы вернулись, можете его отпустить на ваше усмотрение.

— Так вопросы не решаются, — возразил капитан второго ранга Якоб. — Ты уже принял решение. Если я отменю его, это будет подрыв твоего авторитета. Ты отдаешь распоряжения от имени командира. У тебя есть право принимать решения, но решения должны быть справедливыми.

— Я об этом не подумал.

— А я подумал. Думать — наша обязанность. И потом, сейчас, вероятно, необходимость в отпуске уже отпала — время упущено.

— За три-то дня? — проворчал Нуку.

— Когда речь идет о девушке, иногда достаточно письма, телефонного звонка или просто нескольких часов раздумий. Ладно, давай оставим его в покое. Если что-нибудь серьезное, он попросит отпустить его еще раз. Наверное, придет прямо ко мне. Это его право…

Нуку молчал, терзаемый противоречивыми мыслями. Он обдумывал то, что спокойным тоном говорил ему командир, восхищался его умением ориентироваться в любой обстановке, без видимых усилий решать сложные проблемы. И пришел к выводу, что за прошедшие годы у командира, очевидно, было много подобных случаев. К тому же он обладал педагогическим даром.

— Когда я прибыл на корабль, вы дали мне некоторые рекомендации, касающиеся работы с людьми. Каюсь, я вас тогда не совсем понял, но сейчас, кажется, начинаю понимать…

— Легко сказать «начинаю понимать»! — прервал его Якоб. — Когда ты наконец поймешь, эти матросы уже уволятся и придут новые. Армия — динамичный механизм, а состоит этот механизм из очень не похожих друг на друга людей. Я приведу тебе один лишь пример. За три дня, в течение которых длилось совещание, в моем распоряжении было только полдня. После обеда я попросил товарища подбросить меня до Плоешти — там у меня сын служит. «Папа, я в отчаянии», — сказал он, когда мы встретились. К ним пришел новый командир взвода, человек жесткий и сухой. За несколько дней нараздавал кучу взысканий. Я попытался поговорить с лейтенантом, хотел объяснить ему, что такое живые люди. Но он меня не понял, твердил, что действует строго по уставу и не намерен давать послаблений. «Но речь идет не о послаблениях, а о недостатке человечности», — сказал я ему. Все было напрасно. Уехал я с тяжелым сердцем, поскольку не сумел объяснить ему, что он имеет дело с мальчишками, многие из которых впервые уехали от родителей, А превосходство мое перед лейтенантом заключается не в звании, не в опыте, а в том, что я не утратил способности понимать людей. Как повсюду, в армии надо давать людям то, что желал бы получить сам…

— Я вас понял, — сказал Нуку. — Сейчас пойду и подготовлю отпускной билет матросу Штефанеску.

Капитан второго ранга Якоб тихо засмеялся:

— Подожди, не торопись. Я же тебе сказал: может, у него была минутная слабость. Может, парню захотелось съездить домой, вот он и выдумал историю с девушкой. Если действительно что-то серьезное, он придет ко мне. Во всяком случае, не спускай с него глаз, чтобы не ушел в самовольную отлучку. Всего можно ожидать. Неосуществленное желание у одних вызывает апатию, других заставляет трудиться с удвоенной энергией, чтобы доказать, что они заслуживают поощрения. Проследи, как поведет себя Штефанеску, выясни, что творится у него в душе.

На этом разговор с командиром закончился. Нуку тихо прикрыл дверь командирской каюты и пошел в штурманскую рубку, где Пэдурару наносил на карту сложную схему. Увидев помощника командира, лейтенант отложил карандаш и встал, вытянув руки по швам.

— У тебя получилось произведение искусства, — похвалил его Нуку. — Не забудь о минном заграждении в северном фарватере.

— Я нанес, — с гордостью произнес Пэдурару.

— Так, вот оно. Командир будет доволен.

Нуку увидел, как краска залила бледные щеки лейтенанта. Как много, оказывается, значит доброе слово!

— Я подготовил и дополнительный вариант, — торопливо добавил Пэдурару. — Кое-что непредусмотренное планом. Атака в сложных погодных условиях, когда точность гидролокационного обнаружения падает. Я рассчитал другие интервалы сброса противолодочных бомб…

— Интересно, — сказал Нуку. — Очевидно, это новый метод.

— В тактике он не применяется, но в институте в порядке информации нам о нем рассказывали. Правда, преподаватель говорил, что все зависит от командиров. Нужны дополнительные расчеты и практика. Если наш командир согласится…

— В моем лице ты уже обрел союзника, — поддержал лейтенанта Нуку. — Талантливый штурман на учениях просто находка.

Лейтенант снова покраснел, ощутив радость от оценки его труда. «Интересно, что он обо мне сейчас думает? — спросил себя Нуку, выйдя из рубки. — Что я правильно оценил ситуацию или что я слишком молод для должности помощника командира?» Нуку подошел к якорной лебедке, проверил состояние зубчатой передачи: достаточно ли в барабане вазелина, нет ли ржавчины на звеньях якорной цепи.

— Ну, как дела, Штефанеску?

— Докладываю, проверил якорный фонарь. Искрили контакты.

— Наверное, окислились.

— Да, окислились. Я зачистил, и теперь все в порядке.

— Отлично. Хочу поручить тебе проверить проводку с самого низа до верхушки мачты. Боюсь, как бы в некоторых местах не потерлась изоляция.

— Понял, товарищ старший лейтенант.

— Ты все еще обижаешься на меня?

— А я и не обижался вовсе, — ответил Штефанеску, отводя в сторону взгляд.

— Это ты мне можешь не рассказывать. Ты обиделся на меня из-за того, что я не предоставил тебе отпуск по семейным обстоятельствам. Но, если помнишь, я объяснил почему…