Дороги свободы. I.Возраст зрелости

Господин стремительно приблизился; он шел, сгибая колени, туловище его было неподвижно. «Понятно, – подумал Даниель, – ты носишь корсет». Ему могло быть лет пятьдесят, он был чисто выбрит, лицо смешливое; можно было подумать, что жизнь любовно сделала ему массаж: персиковый цвет лица под седыми волосами, прекрасный флорентийский нос и взгляд более суровый, более близорукий, чем надо бы, – взгляд, сообразный обстоятельствам. Его приход вызвал оживление: четыре парня разом обернулись с одинаковым видом порочной невинности, потом стали снова наносить удары по брюху негра, но без прежнего энтузиазма. Господин исподволь бросил на них быстрый взгляд, пожалуй, слишком придирчивый, потом отвернулся и подошел к спортивному автомату. Он покрутил железные стержни и с улыбчивым старанием стал рассматривать фигурки, будто сам забавлялся капризом, приведшим его сюда. Даниель увидел эту улыбку и ощутил острую боль в сердце, все эти нарочитые повадки внушали ему ужас, захотелось ретироваться. Но только на мгновение: нереализованный порыв, он уже привык к подобным минутам. Даниель удобно облокотился о столб и устремил на господина тяжелый взгляд. Справа от него молодой человек в исподней сорочке вынул из кармана третью монету и в третий раз начал свой молчаливый танец вокруг автомата с краном.

Красивый господин наклонился над спортивным автоматом и провел указательным пальцем по хрупким телам маленьких деревянных игроков: он не собирался снизойти до прямых авансов, он, несомненно, отдавал себе отчет, что со своей седой шевелюрой и светлой одеждой он достаточно заманчивая тартинка, чтобы слетелись все эти молодые мушки. И действительно, после нескольких мгновений шушуканья от группы отделился блондинчик; набросив на плечи пиджак, он вразвалочку приблизился к господину, держа руки в карманах. Вид у него был безмолвный и искательный, под густыми бровями собачий взгляд. Даниель с отвращением посмотрел на его пухлый зад, на толстые, но бледные крестьянские щеки, уже испачканные редкой щетиной. «Плоть женщины, – подумал Даниель, – размешивается, как тесто». Господин уведет его к себе, выкупает с мылом, может быть, надушит. При этой мысли Даниеля снова охватил приступ бешенства. «Подонки», – прошептал он. Молодой человек остановился в нескольких шагах от господина и, в свою очередь, притворился, будто рассматривает автомат. Оба они наклонились над стержнями и, не глядя друг на друга, с интересом их изучали. Через некоторое время молодой человек наконец решился: он нажал кнопку и быстро повернул один из стержней. Четыре маленьких игрока описали полукруг и остановились головой вниз.

– Вы умеете играть? – спросил господин миндальным голосом. – А вы мне не объясните как? Я не понимаю!

– Кладете двадцать су, потом тянете. Выскакивают шарики, их надо послать в лунки.

– Но нужно играть вдвоем, не так ли? Я пытаюсь послать мяч в цель, а вы должны мне мешать, да?

– Да, – сказал молодой человек. Через короткое время он добавил: – Нужно стоять по разные стороны, один здесь, другой там.

– Хотите сыграть со мной партию?

– Хочу, – мгновенно отозвался молодой человек.

Они принялись играть. Господин восхитился:

– Этот молодой человек так ловок! Как ему это удается? Он все время выигрывает. Научите меня.

– Привычка, – скромно сказал юноша.

– Ага! Так вы упражняетесь! Вы, конечно, частенько приходите сюда? Мне случается сюда заходить, но я вас тут никогда не видел. Я бы вас непременно заметил, я большой физиономист, а у вас интересное лицо. Вы из Турени?

– Да, разумеется, – растерялся молодой человек. Господин прервал игру и приблизился к нему.

– Но партия не кончена, – простодушно удивился юноша, – у вас еще пять мячей.

– Да? Ну что ж, доиграем позже, – сказал господин. – Предпочитаю немного поболтать, если это вам не скучно.

Юноша приятно улыбнулся. Чтобы подойти к нему, господин должен был обойти автомат. Он поднял голову, облизал тонкие губы и наткнулся на взгляд Даниеля. Тот нахмурился, господин быстро отвел глаза и явно забеспокоился, он потирал руки с видом пастора. Юноша ничего этого не видел; открыв рот, с пустым и почтительным взглядом он ждал, когда к нему обратятся. Наступило молчание, потом господин приторным тоном, не глядя на него, приглушенно заговорил. Напрасно Даниель напрягал слух, он различил только слова «вилла» и «бильярд». Юноша утвердительно кивнул.

– Заметано! – сказал он громко.

Господин не ответил и бросил украдкой взгляд на Даниеля. Даниель почувствовал, как на него накатил сухой и сладостный гнев. Он знал все дальнейшие ритуалы: они распрощаются, и господин удалится деловой походкой. Мальчишка небрежно присоединится к своим дружкам, раз-другой стукнет негра по животу, потом, в свою очередь, вяло попрощается и уйдет, волоча ноги; Даниель решил идти за ним. И старик, который наверняка прохаживается взад-вперед по соседней улице, увидит Даниеля, наступающего на пятки его молодому красавцу. Какой момент? Даниель наслаждался им заранее, он пожирал глазами судии нежное и увядшее лицо своей жертвы, его руки дрожали, его счастье было бы абсолютным, не будь у него в горле так сухо, он изнемогал от жажды. Коли обстоятельства будут благоприятствовать, он изобразит налет полиции нравов, запишет фамилию старика и заставит его трепетать от ужаса: «А если он потребует предъявить удостоверение инспектора, я покажу ему свой пропуск в префектуру».

Кто-то робко его окликнул:

– Здравствуйте, месье Лолик. Даниель вздрогнул: «Лолик» было его прозвище, которым он временами пользовался. Он быстро обернулся.

– Что ты тут делаешь? – строго спросил он. – Ведь я запретил тебе здесь появляться.

Это был Бобби. Даниель устроил его к знакомому аптекарю. Бобби стал тучным и жирным, на нем был новый костюм из магазина готового платья, он не представлял больше никакого интереса. Бобби склонил голову к плечу, как бы изображая ребенка; он молча смотрел на Даниеля с невинной и лукавой улыбочкой, будто говорил: «Ку-ку, вот и я!» Эта улыбочка довела ярость Даниеля до предела.

– Ты будешь отвечать? – спросил он.

– Я вас ищу уже три дня, месье Лолик, – монотонно проговорил Бобби, – я не знаю вашего адреса. Но я сказал себе: рано или поздно месье Даниель наверняка заглянет сюда...

«Рано или поздно! Грязная тварь!» Он смел судить о Даниеле, что-то там предполагать. «Он воображает, будто знает меня, будто может мною управлять». Делать было нечего, разве что раздавить его, как слизняка: образ Даниеля был впечатан в мозгу за этим узким лбом и останется там навсегда. Превозмогая отвращение, Даниель почувствовал себя связанным с этой дряблой, но живой уликой: он продолжал существовать в сознании Бобби.

– Как ты безобразен! – сказал он. – Ты разжирел, и, потом, этот костюм тебе не идет, где ты его откопал? Как ужасно выпирает твоя вульгарность, едва ты пытаешься вырядиться.

Бобби не выказывал признаков смущения: вытаращив глаза, он умильно смотрел на Даниеля и продолжал ухмыляться. Даниель ненавидел это привычное терпение бедняка, эту вялую и вязкую резиновую улыбку: даже если дать ему в зубы, она останется играть на его окровавленных губах. Даниель украдкой бросил взгляд на импозантного господина и с досадой убедился, что тот уже не стесняется: он склонился над блондином и, благодушно смеясь, вдыхал запах его волос: «Так и должно быть, – с яростью подумал Даниель. – Он видит меня с этим Бобби, он принимает меня за своего, я замаран». Он ненавидел это писсуарное братство. «Они воображают, что все такие. Скорее я убью себя, чем буду походить на этого старика!»

– Что ты хочешь? – грубо спросил он. – Я спешу. И потом, отойди немного, от тебя шибает в нос бриллиантином.

– Извините, – неторопливо произнес Бобби, – вы стояли, облокотившись о столб, и мне показалось, что вы вовсе не спешите, потому-то я и позволил себе...

– Ой! Рассказывай, рассказывай! – сказал, расхохотавшись, Даниель. – Ты что, купил себе готовый язык вместе с костюмом?

Эти сарказмы скользнули, не проникая в Бобби: запрокинув голову, он смотрел в потолок через полузакрытые веки с видом смиренного наслаждения. «Он мне понравился, потому что похож на кошку». При этой мысли Даниель не смог подавить приступ бешенства: ну что ж, да, однажды! Бобби ему понравился только однажды! Разве это даровало ему какие-то вечные права?