Жизнь

очла бы, чтобы он избил ее, изнасиловал снова, истерзал ненавистными ласками до потери сознания.

Она лежала неподвижно, опершись на локоть, и, наклонясь над ним, прислушивалась к его дыханию, иногда переходившему в храп.

Занимался день, сперва тусклый, потом все ярче, все розовее, все ослепительнее. Жюльен открыл глаза, зевнул, потянулся, взглянул на жену и, улыбаясь, спросил:

-- Ты хорошо выспалась, душенька?

Она услышала, что он стал обращаться к ней на "ты", и ответила растерянно:

-- Да, конечно. А вы?

-- Ну, я-то выспался превосходно, -- ответил он.

И, повернувшись к ней, поцеловал ее, а потом принялся спокойно беседовать. Он излагал ей свои планы жизни, основанной на "экономии", -- это слово повторялось не раз и удивляло Жанну. Она слушала, не вполне улавливая смысл его речей, смотрела на него, и тысячи мимолетных мыслей проносились в ее голове, едва задевая сознание.

Пробило восемь часов.

-- Ну, пора вставать, -- сказал он, -- нам неловко долго оставаться в постели.

И он поднялся первым, оделся сам и заботливо помог жене совершить туалет, ни за что не разрешив позвать Розали.

При выходе из спальни он остановил жену:

-- Знаешь, между собой мы теперь можем быть на "ты", но при родителях лучше еще повременить. После свадебного путешествия это покажется вполне естественным.

Она спустилась к позднему завтраку. И день потянулся, как обычно, словно ничего нового и не произошло. Только в доме прибавился лишний человек.

V

Через четыре дня прибыла дорожная карета, чтобы везти их в Марсель.

После ужаса первой ночи Жанна успела привыкнуть к близости Жюльена, к его поцелуям, нежным ласкам, но отвращение ее к супружеским объятиям не убывало.

Все же он нравился ей, она его любила и снова была счастлива и весела.

Прощание было недолгим и отнюдь не печальным. Одна только баронесса казалась расстроенной; перед самым отъездом она вложила в руку дочери большой и тяжелый, точно камень, кошелек.

-- Это на мелкие расходы тебе лично, как молодой даме, - сказала она.

Жанна опустила кошелек в карман, и лошади тронули.

Перед вечером Жюльен спросил:

-- Сколько тебе мама дала на расходы?

Она забыла и думать о кошельке, а теперь вывернула его себе на колени. Золото так и посыпалось оттуда: две тысячи франков. Она захлопала в ладоши: "Ах, как я буду транжирить!" -- и собрала деньги.

После недели пути по страшной жаре они приехали в Марсель. А наутро "Король Людовик", небольшой пакетбот, совершавший рейс до Неаполя с заходом в Аяччо, уже вез их на Корсику.

Корсика! Маки! Бандиты! Горы! Родина Наполеона! Жанне казалось, что из мира действительности она наяву вступает в мир грез.

Стоя рядом на палубе, они смотрели, как проплывают мимо утесы Прованса. Неподвижное море глубокой лазури словно застыло, словно затвердело в жгучем солнечном свете, раскинувшись под безбрежным небом почти неправдоподобной синевы.

-- Помнишь нашу прогулку в лодке дяди Ластика? -- спросила она.