Письма с мельницы

Трам-та-ра-рам! Трам-та-ра-рам!

«О приятные дни в кордегардии, карты, липнущие к пальцам, уродливая пиковая дама, разрисованная пером, растрепанный роман Пиго-Лебрена, валяющийся на походной койке…»

Трам-та-ра-рам! Трам-та-ра-рам!

«О долгие ночи на часах у дверей министерств, ветхая будка, где течет крыша, где зябнут ноги!.. Роскошные экипажи обдают тебя грязью!.. О добавочные наряды в день ареста, вонючая параша, доска вместо подушки, зоря в холодное дождливое утро, зоря в сумерки, когда зажигается газ, перекличка, на которую спешишь, высунув язык!..»

Трам-та-ра-рам! Трам-та-ра-рам!

«О Венсенский лес, грубые нитяные белые перчатки, прогулки вдоль вала!.. О застава Военного училища, солдатские девки, музыка, кутеж в притоне, дружеские излияния, прерываемые икотой, обнаженный тесак, «жестокий романс, пропетый с прижатыми к сердцу руками!»

Мечтай, мечтай, бедняга! Я не стану тебе мешать… Смелей бей в барабан, бей не покладая рук! Не мне смеяться над тобой.

Ты тоскуешь по своей казарме, а разве я не тоскую по своей?

Мой Париж и здесь преследует меня, как тебя преследует твой Париж. Ты под соснами бьешь в барабан, а я — пишу… Нечего сказать, хороши провансальцы! В парижских казармах мы грустили о синеватых отрогах Альп, о терпком запахе лаванды, а здесь, в сердце Прованса, нам недостает казармы, и все, что ее напоминает, дорого нашему сердцу…

В деревне пробило восемь часов. Пистолет, не выпуская из рук палочек, отправился в обратный путь… Слышно, как он спускается лесом, не прекращая барабанной дроби… А я, больной от тоски, лежу в траве, и мне чудится, будто под удаляющийся барабанный бой в сосновом лесу дефилирует мой милый Париж…

Ах, Париж!.. Париж… Всегда и всюду Париж!