Сага о Форсайтах

- Я жду Проспера, - сказала Уинифрид, - но он так увлечен своей яхтой!

Сомс украдкой посмотрел на жену. Лицо ее не дрогнуло. Придет ли этот тип, или нет, ей, по-видимому, все известно. От него не ускользнуло, что Флер тоже покосилась на мать. Если Аннет не считается с его чувствами, она должна бы подумать о Флер. Разговор, крайне бессвязный, перебивался рассуждениями Джека Кардигана о "мид-оф" [26]. Он стал перечислять всех "великих мид-офов" от первых дней творения, считая их, как видно, одним из основных элементов, составляющих расовую сущность британцев. Сомс справился со своим омаром и приступил к пирогу с голубями, когда услышал слова: "Я немного опоздал, миссис Дарти" - и увидел, что пустого места за столом больше нет. Между Имоджин и Аннет сидел мсье Профон. Сомс усердно продолжал есть, изредка лишь перекидываясь словом с Мод и Уинифрид. Разговор жужжал вокруг него. Голос Профона произнес:

- Мне кажется, вы ошибаетесь, миссис Форсайт; я готов держать пари, что мисс Форсайт со мной согласится.

- В чем? - раздался через стол высокий голос Флер.

- Я высказал мнение, что молодые девушки остались такими же, какими были всегда, - разница очень маленькая.

- Вы так хорошо их знаете?

Этот резкий ответ заставил всех насторожиться, и Сомс заерзал в жидком зеленом креслице.

- Я, конечно, не смею утверждать, но, по-моему, они хотят идти своей собственной маленькой дорожкой, а это, думается мне, было и раньше.

- Вот как!

- Но, Проспер, - мягко возразила Уинифрид, - девицы, которых видишь на улице, девицы, поработавшие на военных заводах, молоденькие продавщицы - их манеры просто бьют в глаза.

При слове "бьют" Джек Кардиган прервал свои исторические изыскания; среди полного молчания мсье Профон сказал:

- Раньше это скрывалось внутри, теперь проступило наружу.

- Но их нравственность! - вскричала Имоджин.

- Они нравственны не менее, чем раньше, миссис Кардиган, но только теперь у них больше возможностей.

Это замечание, замаскированно-циническое, было принято легким смешком Имоджин, удивленно раскрывшимся ртом Джека Кардигана и скрипом кресла под Сомсом.

Уинифрид сказала:

- Какой вы злой, Проспер!

- А вы что скажете, миссис Форсайт? Вы не находите, что человеческая природа всегда одна и та же?

Сомс подавил внезапное, желание вскочить и дать бельгийцу пинка. Он услышал ответ жены:

- В Англии человеческая природа не такая, как в других местах.

Опять ее проклятая ирония!

- Возможно. Я мало знаком с этим маленьким островом. Но я сказал бы, что вода кипит, везде, хоть котел и прикрыт крышкой. Мы все стремимся к наслаждению - и всегда стремились.

Черт бы побрал этого человека! Его цинизм просто... просто оскорбителен!

После завтрака общество разбилось на пары для пищеварительной прогулки. Из гордости Сомс не подал и вида, но он превосходно знал, что Аннет где-то "рыщет" с Профоном. Флер пошла с Вэлом, его она выбрала, конечно, потому, что он знает того мальчишку. Ему самому досталась в пару Уинифрид. Несколько минут они шли по кругу в ярком потоке толпы, раскрасневшиеся и сытые, затем Уинифрид сказала:

- Хотелось бы мне, друг мой, вернуться на сорок лет назад.

Перед ее духовными очами нескончаемым парадом проходили ее собственные туалеты, сшитые к празднику у Лорда и оплачиваемые каждый раз по случаю очередного денежного кризиса ее отцом.

- В конце концов нам жилось тогда очень весело.

Иногда мне даже хочется снова увидеть Монти. Что ты скажешь о нынешней публике, Сомс?

- Безвкусица, не на что посмотреть. Все стало разваливаться с появлением велосипедов и автомобилей; а война довершила развал.

- Я часто думаю: к чему мы идем? - пирог с голубями сообщил Уинифрид нежную мечтательность. - У меня нет никакой уверенности, что мы не вернемся к кринолинам и клетчатым панталонам. Посмотри вон на то платье!

Сомс покачал головой.

- Деньги есть и теперь, но нет веры в устои. Мы не откладываем на будущее. Нынешняя молодежь... жизнь для них короткое мгновение - и веселое.

- Ах, какая шляпа! - сказала Уинифрид. - Не знаю, право, как подумаешь, сколько людей убито на войне и все такое, так просто диву даешься. Нет другой такой страны, как наша. Проспер говорит, что все остальные страны, кроме Америки, обанкротились; но американцы всегда перенимали стиль одежды у нас.

- Он в самом деле едет в Полинезию?

- О! Никогда нельзя знать, куда едет Проспер.

- Вот кто, если хочешь, знамение времени, - пробормотал Сомс.

Уинифрид крепко стиснула рукой его локоть.

- Головы не поворачивай, - сказала она тихо, - но посмотри направо в первом ряду на трибуне.

Сомс посмотрел, как мог, в границах поставленного условия. Там сидел человек в сером цилиндре, с седой бородкой, с худыми смуглыми морщинистыми щеками и несомненным изяществом в позе, а рядом с ним - женщина в зеленоватом платье, темные глаза которой пристально глядели на него, Сомса. Он быстро опустил глаза и стал глядеть на свои ноги. Как ноги смешно передвигаются: одна, другая, одна, другая. Голос Уинифрид сказал ему на ухо:

- У Джолиона вид совсем больной, но он сохранил стиль. А она не меняется - разве что волосы.

- Зачем ты рассказала Флер об этой истории?

- Я не рассказывала; она узнала сама. Я всегда говорила, что так и выйдет.

- Очень досадно. Она увлеклась их сыном.

- Ах плутовка! - прошептала Уинифрид. - Она старалась отвести мне глаза на этот счет. Что ты думаешь делать, Сомс?

- Буду плыть по течению.

Они шли дальше молча, едва подвигаясь вперед в густой толпе.

- Действительно, - сказала вдруг Уинифрид, - можно сказать - судьба. Но это так несовременно. Смотри! Джордж и Юстас.

Высокая и грузная фигура Джорджа Форсайта остановилась перед ними.

- Алло, Сомс! - сказал он. - Я только что встретил Профона и твою жену. Ты можешь догнать их, если прибавишь шагу. Заходил ты к Тимоти?

Сомс кивнул, и людской поток разделил их.

- Мне всегда нравился Джордж, - сказала Уинифрид. - Он такой забавный.

- А мне он никогда не нравился, - ответил Сомс. - Где ты сидишь? Я хочу вернуться на наши места. Может быть, Флер уже там.