Державный плотник

ат с отчаяния уморил себя голодом... А вот и море!

Петр с благоговением снял шляпу перед обожаемою им могучею стихией и набожно перекрестился.

Меншиков и Ягужинский, видя, что царь молчит, тоже молчали, не смея нарушить торжественность минуты.

А минута была действительно торжественная. Он продолжал стоять, как зачарованный видением, видением будущего величия России... И видение это как бы реально вставало перед его духовными очами... Ни Ассирии и Вавилонии, ни монархии Кира, ни монархиям Македонской и Римской не сравняться с тою монархиею, которая назревала теперь в великой душе.

А оттуда, справа, чуть-чуть двигались чьи-то корабли под белыми парусами, чьи!.. Конечно, е г о, того, который там, за этим морем, и двигались эти корабли по его же морю и из е г о же реки!

Бледность проступила на щеках великана, и он все молчал.

"Новгородцы сим морем владели... Александр Ярославич ставил свою пяту на берег Невы... А мои деды лентяи все сие проспали".

Теперь краска залила его щеки.

- Так я же добуду, я верну! - вдруг с страстным порывом сказал он.

- Добудешь, государь; тебе ли не добыть чего! - согласился Меншиков, угадав мысль Петра. - Добудешь всего. Вон Азов живой рукой добыл.

При напоминании об Азове взор царя еще больше загорелся.

- Точно, Азов с Божьей помощью добыли... А не мало в оной виктории нам помогли черкасские люди - хохлы... Жаль, что не вызвал их регимента два-три под Нарву, - говорил царь, что-то ища в боковом кармане своего кафтана.

- Ты что, государь, ищешь? - спросил Меншиков.

- Да выметку из походного журнала, что прислал мне гетман Мазепа.

- Она у меня, государь, с письмом Кочубея.

При имени Кочубея у Ягужинского дрогнуло сердце. Он вспомнил его дочь, Мотреньку, которую видел три года тому назад в Диканьке и которой образ, прекрасный, как мечта, запечатлелся в его душе, казалось, навеки.

- Ты велел мне спрятать ее, чтоб прочесть на досуге. Изволь, государь, вот она.

И Меншиков подал Петру выписку из походного журнала малороссийских казаков, участвовавших в осаде Азова.

Царь развернул бумагу и стал читать вслух:

- "Року 1696 его царскаго величества силы великия двинулись под Азов землею и водою, и сам государь выйшол зимою, и прислал указ свой царский до гетмана запорожскаго, Ивана Мазепы, жебы войска козацкого стал туда же тысячей двадцать пять, що..."

- Наш да не наш язык, - остановил себя Петр, - год у них "рок", да эти "жебы", да "що", да "але"...

- С польским малость схоже, государь, - заметил Меншиков.

"Нет, не с польским, - думал Ягужинский, вспоминая певучий говор Мотреньки Кочубеевой. - Музыка, а не язык... А как она пела!

Ой, гаю, мий гаю, зеленый розмаю!

Упустила соколонька - та вже й не пиймаю!.."

Царь продолжал читать:

- "...що, на росказания его царскаго величества, гетман послал полковников, черниговского Якоба Лизогуба, прилуцкого Дмитра Лазаренка Горленка, лубенского Леона Свечку, гадячского Бороховича и компанию, и