Полное собрание сочинений. Том 25

Калмыкова с большой радостью предоставила Толстому переделывать рукопись по его усмотрению. В ответ на его письмо она пишет ему 18 мая: «Ужасно счастлива, что вы приложили свою руку к «Сократу». Другого Сократа по богатству биографического материала в истории нет, и мне испортить эту тему было бы крайне больно. Великое вам спасибо и даже не вам, а судьбе, богу, давшим мне возможность работать при таких условиях» (АТБ).

Пользуясь разрешением Калмыковой, Толстой принялся зa радикальную переработку написанного ею. 24 мая он пишет ей: «Сократа вашего я мараю отчаянно. Сохраните у себя черновую, а то я так измараю и запутаюсь, что бывало со мной, и то испорчу, и своего не сделаю. Очень уж хорошо и значительно. Я более недели пристально занимаюсь им. Так как ни вам не нужно авторское удовлетворение, ни мне, то дело только в том, чтобы было на пользу людям. — Сколько бы я не переделывал, основа ваша. Не было бы вашей умной, доброй и смелой работы — не над чем и было бы работать. — Мне остается последний разговор о святости, который я хочу вставить из Энтифроона, и потом Апологию и беседу о загробной жизни и смерть пересмотреть. Всё же перед этим я кончил начерно, и дочь переписывает... Да еще хочется из Протагора разговор о том, почему люди, зная, чтò дурно, делают дурное, и из этого рассуждение о том, что нравственности можно и должно учиться». ³⁷⁸

Около того же времени, 20—22 мая, об усиленной работе своей над «Сократом» Толстой пишет В. Г. Черткову в Англию: «Сократа я взял с собою в деревню и вот уже несколько дней работаю над ним с большим увлечением. Надеюсь, что Калмыкова простит меня за мои перемены. Основа та же, но переделываю много. Предмет необыкновенной важности. Столько самого главного можно сказать свободно в этой форме. Надеюсь дня через два кончить. Потом надо переписать, и тогда пришлю в Петербург. Напишите, какой адрес. Очень желательно, чтобы прошло в цензуре». ³⁷⁹

О том же — в письме к П. И. Бирюкову от начала июня: «Сократа я пачкаю и порчу и даже запутался в нем и потому не присылаю. Я им очень дорожу и надеюсь, что мы с А. М. Калмыковой доведем это до еще много лучшего. Я ей писал и жду ответа». ³⁸⁰

Тогда же Толстой пишет В. Г. Черткову: «С Сократом случилась беда. Я стал переделывать, стал читать Меморабилии, ³⁸¹ Платона и увидал, что всё это можно сделать лучше. Сделать я всего не сделал, но всё измарал, и Калмыковское и свое, и запутал и остановился пока. Я писал об этом Калмыковой и жду ее ответа. Можно напечатать, как было, ее изложение, а потом вновь переделать его; но можно, и по-моему лучше, не торопиться и с ней вместе обдумать и исправить. Удивительное учение — всё то же, как и Христос, только на низшей ступени. И потому особенно драгоценно. Если ясно выразить то, до чего дошло учение истины на низшей ступени, то очевидно будет, что оно могло пойти дальше в том же направлении (как оно и было), а не пойти назад, как это выходит по церковным толкованиям. Бог нас наставит как лучше, но теперь не готово». ³⁸²

В связи с этой работой В. Г. Чертков время от времени делится с Толстым своими мыслями о личности и учении Сократа. Так, он пишет ему о том, что, по словам сведущих людей, личная жизнь Сократа была далеко не безупречной, а во многих отношениях даже скверной, и, быть может, не следует замалчивать эти отрицательные стороны его характера, чтобы неискушенные читатели не приравняли Сократа к святым и не ставили его учение рядом с учением Христа. ³⁸³ В ответ на это Толстой пишет Черткову 9—10 июня: «То, что вы говорите о Сократе, и правда, и нет, по-моему. Правда важная и которую вы мне часто напоминаете, что всякая ложь неизбежно влечет зa собою зло, но неправда, мне кажется, то, чтобы жизнь Сократа была дурная. По Эпиктету и Платону — напротив. Я согласен, что не следует приписывать Сократу того, что мы узнаем от Христа, но и не следует подчеркивать того слабого, что мы найдем в нем, если мы и найдем такое. Ваше замечание мне полезно. Если я кончу это дело, то я воспользуюсь им — вашим замечанием». ³⁸⁴

В это время у Толстого в работе над «Сократом» происходит некоторый перерыв. «Я что-то вышел из колеи умственной работы, и Сократ не подвигается», пишет он А. М. Калмыковой 11 июня. ³⁸⁵ Но к началу июля эта работа была закончена и окончательно переслана Калмыковой, судя пo следующим строкам письма Толстого к П. И. Бирюкову, написанного около этого времени: «Передайте привет Александре Михайловне. Она прекрасный сотрудник. Что Сократ?» ³⁸⁶

19 июля Калмыкова пишет Толстому:

«Вчера перечла Сократа и только вчера почувствовала, сколько вы для него сделали, Лев Николаевич. Как чудесно просто, картинно вышел миф о Геркулесе. ³⁸⁷ Как вы хорошо дополнили главу более всего тревожившую меня: «Какое знание больше всего нужно людям?» ³⁸⁸ Она вышла очень серьезной; быть может, легкомысленные и не одолеют, а без нее бы Сократ и цены не имел. Будут же и такие, и не мало их, которые и прочтут, и поймут и толковать о ней будут» (АТБ).

Как видим из приведенного материала переписки, Толстой проявил исключительный интерес к книжке Калмыковой и сам потратил на переработку и дополнение ее много времени и энергии. Это, конечно, потому, что личность Сократа и его учение были очень близки и дороги Толстому. Видимо, Толстой и в жизненной судьбе Сократа усматривал нечто напоминающее его собственную судьбу. Некоторые места книжки написаны так, что они легко могли бы быть применены и к самому Толстому и к его биографии.

Мы располагаем следующими рукописными материалами, относящимися к «Сократу» и хранящимися в Институте русской литературы Академии наук СССР.

1. Расшитая тетрадь, состоящая из 48 четвертушек (3 чистые) с полями, исписанная рукою А. М. Калмыковой, с многочисленными исправлениями, перечеркиваниями текста, приписками и вставками среди текста и на полях рукой Толстого. Толстым же здесь написаны новые заглавия взамен некоторых калмыковских и изменен порядок отдельных глав. Исписанные страницы пронумерованы от 1 до 75 рукой Калмыковой, от 75 до 90 — рукой Толстого. В тетради 9 глав статьи и начало 10-й (на последней странице). В последней четвертушке с левой стороны оторвана часть текста. Его продолжение переложено в рукопись № 2. Заглавия отдельных глав написаны рукой Калмыковой, карандашом. Таким образом мы имеем здесь дело с той рукописью, которая послана была Калмыковой Толстому 8 мая 1885 года и о которой она говорит в письме к нему от 9 мая (см. выше). Первоначальное заглавие статьи «Учитель греческого народа Сократ», данное Калмыковой всей книжке, переделано Толстым так: «Греческій учитель Сократъ».

2. Сшитая тетрадь в 61 четвертушку (122 страницы, из которых 8 чистые). На 1-й ненумерованной странице — заглавие: «Греческий учитель Сократ», на 2-й, также ненумерованной, — оглавление книжки. И то и другое написано рукою Калмыковой. Далее на 76-ти страницах идут первые девять глав статьи, переписанные рукою T. Л. Толстой и рукой неизвестной (всего 4 страницы) с рукописи Калмыковой, исправленной Толстым и описанной нами под № 1. Страницы нумерованы рукой переписчицы. Копия очень исправная. В ней всего три поправки рукой Толстого, и на полях его же рукой проставлены три нотабены. Последняя — 76-я страница, в большей своей части оставшаяся незаполненной переписчицей, заполнена началом главы X («Суд над Сократом»), написанным рукой Калмыковой. Вслед за этим к копии, написанной T. Л. Толстой, пришито написанное рукой Калмыковой продолжение тетради, описанной под № 1, начиная со страницы 91 до конца. Здесь поправок, сделанных Толстым, гораздо меньше, чем в рукописи № 1, заключающей в себе первые девять глав и начало десятой. Поэтому эта часть калмыковской рукописи не переписывалась и механически присоединена была к переписанным первым девяти главам. Начиная с 91-й страницы нумерация сделана рукой Толстого. Текст, заключавшийся между страницами 120 и 127 (гл. XII — «Последняя беседа Сократа») и затем после страницы 132-й, вырезан, и вместо него вклеены две исписанные с обеих сторон рукой Калмыковой ненумерованные четвертушки. Очевидно, на вырезанных четвертушках находилось слишком много исправлений Толстого и зачеркнутых им мест, и исправленный текст этих четвертушек переписан был заново. В двух случаях Толстым сплошной текст выделен в особые главы: «Сократ в тюрьме» и «Последняя беседа Сократа» (заглавия принадлежат Толстому).