Вилла на холме

— Знаете, когда вы заявили мне, что я хочу лишь завести с вами интрижку, вы угадали — сперва так оно и было. А что, почему бы и нет? Вы так соблазнительна! Я был бы каким-то бесчувственным чурбаном, если бы у меня не возникло подобное желание. Однако на следующий вечер, когда вы подвезли меня до отеля, я услышал от вас нечто такое, что тронуло мое сердце. Я понял тогда, как вы добры и отзывчивы.

— С тех пор много воды утекло.

— Да, знаю. Рискну сказать вам даже, что был такой момент, когда я очень на вас рассердился.

Она взглянула на него из-под своих длинных ресниц.

— Поэтому вы и дали мне пощечину?

— Вы имеете в виду тот момент, когда вы вышли из машины? У вас началась истерика, и я ударил вас, чтобы ее прекратить.

— Вы причинили мне боль.

— Я этого и хотел.

Мэри потупила взор. Ей вспомнилось, как Эдгар побледнел от муки, услышав, что произошло между нею и тем несчастным молодым человеком. Эдгар был просто ошеломлен, но она понимала: больнее всего ранило его то, что она позволила себе запятнать свою так ценимую им безупречную чистоту — он ведь любил не женщину, какой она была сейчас, а все ту же прелестную простодушную маленькую девочку, которой дарил когда-то шоколадки и которая в детском неведении его обожала. Со стороны Роули в тот момент последовала та же реакция. Именно ревность обманувшегося в своих ожиданиях самца заставила его дать ей ту злополучную пощечину. Как ни странно, Мэри, осознав это, ощутила немалую гордость. Она не смогла удержаться и бросила на Роули взгляд, выдававший, что она вот-вот улыбнется. Роули тоже посмотрел на нее.

— Однако я больше на вас не сержусь, — продолжал он. — Видите ли, вы подкупили меня тем, что обратились ко мне за помощью, когда попали в переплет, и еще тем, как вы держались. Признаюсь, был момент, когда запахло жареным; вы же сумели удержать в узде ваши нервы, и это понравилось мне тоже. Конечно, до этого вы вели себя как совершеннейшая дура. Но все это показало, что у вас великодушное сердце, что, по правде говоря, не так уж часто встречается у женщин. Так что, Мэри, я по уши в вас влюблен.

— Странные люди эти мужчины, — вздохнула она. — Вы с Эдгаром оба придаете такое значение чему-то совершенно несущественному. Тогда как на самом деле важно лишь одно — что этот бедный, всеми покинутый юноша по моей вине лежит сейчас где-то на склоне холма, под открытым небом, и тело его даже не предано земле. Вот что гнетет мое сердце.

— Ему теперь все равно, где лежать, — что там, что на кладбище. Своими терзаниями вы не вернете его к жизни, которой он так и не смог найти достойного применения. Кем он, в сущности, для вас был? Никем. Встреться он вам завтра на улице, вы бы его даже не узнали. «Пусть в мыслях ваших не будет фальши» — так, кажется, говорил доктор Джонсон? [12] Чертовски хороший совет.

Мэри в изумлении широко раскрыла глаза.

— Великий Боже, вы-то откуда знаете о докторе Джонсоне?

— Порою на досуге я много читаю, а в жизни моей досуга, как вы знаете, хватает. Старина Сэм Джонсон — один из моих любимцев. У него бездна здравого смысла, и потом, он неплохо разбирается в человеческой натуре.

— Прямо не знаешь, чего от вас ожидать, Роули. Никогда не думала, что вы читаете что-нибудь, кроме спортивных новостей.

— Просто я не все свои богатства выставляю на витрину, — усмехнулся он. — Думаю, если вы за меня выйдете, вам будет не так скучно, как, может быть, вам кажется.

Тут она улыбнулась — ей пришла в голову озорная мысль.

— Как же мне тогда заставить вас хоть отчасти хранить мне верность?

— Ну, это уж будет зависеть от вас. Говорят, женщине обязательно надо чем-то заниматься. Вот и займетесь в Кении охраной моей нравственности.

Мэри посмотрела на него задумчиво.

— Почему вам так непременно хочется брать на себя все эти хлопоты с устройством брака? Если вы действительно меня любите, как вы говорите, то я была бы не против отправиться с вами путешествовать. Мы могли бы, например, проехаться на машине по Провансу.

— Это, конечно, идея. Но только весьма дурного свойства.

— Не вижу смысла в том, чтобы превращать хорошего друга в равнодушного супруга.

— Хорошенькие вещи иной раз слышишь от порядочных женщин.

— Не такая уж я порядочная. После того, что было, я о себе крайне низкого мнения.

— Ну и зря. Если у вас формируется комплекс неполноценности, придется мне задать вам такую трепку, чтобы вы запомнили ее надолго. Нет, дорогая моя, или брак — или ничего. Хочу закрепить вас за собою навсегда.

— Но я же не люблю вас, Роули.

— Вчера вечером я говорил вам: если дадите себе хоть малейший шанс, то полюбите.

Молодая женщина с сомнением смотрела на него, потом вдруг на устах ее проглянула застенчивая, хотя и немного лукавая улыбка.

— Как будет удивительно, если вы окажетесь правы, — едва слышно заговорила она. — Когда вчера ночью эти пьянчуги проезжали мимо нас и вы обняли меня и поцеловали, я не могла бы утверждать, что это… м-м… было мне неприятно.

Роули вдруг громко засмеялся, вскочил, взял Мэри за руки и заставил ее встать с кресла. Обхватив ее стан, он нежно поцеловал ее в губы.

— Итак, жду вашего ответа, — напомнил он.

— Что ж, если вы так хотите на мне жениться… Но мы с вами ужасно рискуем!

— Дорогая, как же можно жить — и не рисковать?!