Это же Пэтти!

Хэрриет отскочила, чтобы ее не сбили с ног, а Пэтти убрала свое розовое платье с дороги бешено мчавшейся лошади. Они визжали от смеха, даже слезливая Хэрриет.

– Ну вот, видишь! – проговорила Пэтти, неожиданно перестав веселиться. – Смеяться очень легко, если дать себе волю. На самом деле, Козочка вовсе не забавна. Ее глупости нет предела.

Козочка остановила лошадь.

– Как вам это нравится!

– Извини за правду, – вежливо молвила Пэтти, – я лишь привожу тебя в пример в качестве иллюстрации… О боже! Звенит звонок!

Одной рукой она принялась расшнуровывать блузку, другой – подталкивать своих гостий к двери.

– Скорее переодевайтесь и возвращайтесь назад, чтобы застегнуть на мне пуговицы. Сегодня вечером с нашей стороны было бы весьма любезно прийти вовремя. С тех пор как начались каникулы, мы опаздываем на все трапезы.

Первое утро рождества девочки провели, катаясь с горки. Они пришли на обед вовремя и с хорошим аппетитом!

Посреди обеда появился Осаки с телеграммой и вручил ее Вдовушке. Она прочла ее с взволнованным удивлением и передала мисс Салли, которая подняла брови и передала ее мисс Уэдсворт, которую телеграмма повергла в нескрываемый трепет.

– Что там, черт возьми, может быть? – поинтересовалась Козочка.

– Лорди сбежала с любовником и им придется разыскивать новую учительницу латыни, – представила Пэтти свое толкование.

Когда три девочки встали из-за стола, Вдовушка перехватила Хэрриет.

– Зайди на минутку в мой кабинет. Только что прибыла телеграмма…

Пэтти и Козочка поднимались по лестнице, раскрыв глаза от изумления.

– Это не плохие новости, так как мисс Салли улыбалась, – размышляла Пэтти. – И я не могу придумать ни одной хорошей новости, которая бы ожидала Хэрриет.

Десять минут спустя на лестнице раздались шаги, и в комнату Пэтти вне себя от волнения ворвалась Хэрриет.

– Он едет!

– Кто?

– Мой отец.

– Когда?

– Прямо сейчас – сегодня после обеда. Он был в Нью-Йорке по делам и теперь едет повидать меня на рождество.

– Я так рада! – сердечно сказала Пэтти. – Теперь ты видишь, что он не приезжал раньше потому, что был далеко в Мексике.

Хэрриет покачала головой, ее оживление внезапно угасло.

– Мне кажется, он считает, что должен это сделать.

– Чепуха!

– Нет, правда. Ему нет до меня дела – вообще никакого. Он любит веселых, симпатичных и умных девочек, таких, как ты.

– Ну, в таком случае… будь веселой, симпатичной и умной, как я.

Хэрриет поискала взглядом зеркало, и глаза ее наполнились слезами.

– Ты просто круглая дура! – в отчаянии вымолвила Пэтти.

– В своем зеленом платье я похожа на жуткое пугало, – сказала Хэрриет.

– Да, – ворчливо согласилась Пэтти. – Похожа.

– Юбка слишком короткая, а корсаж слишком длинный.

– И рукава какие-то странные, – заметила Пэтти.

Поставленная перед этими приводящими в уныние фактами, она почувствовала, что ее энтузиазм сходит на «нет».

– В котором часу он приедет? – спросила она.

– В четыре.

– У нас в запасе есть два часа, – овладела собой Пэтти. – Можно успеть кучу всего за два часа. Будь ты хоть приблизительно моего размера, ты могла бы надеть мое новое розовое платье… но, боюсь… – Она с сомнением оглядела длинные ноги Хэрриет. – Знаешь что! – прибавила она в порыве щедрости. – Мы уберем складки и удлиним кромку.

– О, Пэтти! – Хэрриет, готовая расплакаться, сказала, что боится испортить наряд. Но когда в Пэтти просыпалось рвение ради дела, все остальные соображения в расчет не принимались. Новое платье извлекли из гардеробной и принялись распарывать.

– И ты можешь надеть новое жемчужное ожерелье и розовый шарфик Козочки, а также мои шелковые чулки и туфельки – если влезешь в них – и, по-моему, Конни оставила кружевную нижнюю юбку, доставленную из прачечной слишком поздно и не попавшую в багаж… и… а вот и Козочка!

Заручившись сочувствием мисс Маккой, спустя четверть часа они весело продолжили выполнять задачу по перевоплощению протестующей, возбужденной и время от времени разражавшейся слезами Хэрриет в первую красавицу школы. Считалось, что Козочка Маккой – неисправимый сорванец, однако в этот решающий момент «вечная женственность» [18] триумфально вышла на первый план. Она уселась с маникюрными ножничками Пэтти и три четверти часа усердно отпарывала складки.

Тем временем Пэтти обратила свое внимание на волосы Хэрриет.

– Не затягивай их так туго, – велела она. – Ты как будто делаешь это разводным ключом. Ну-ка! Дай мне расческу.

Она толкнула Хэрриет в кресло, повязала ей вокруг шеи полотенце и, несмотря на сопротивление, сделала ей прическу.

– Ну как? – спросила она у Козочки.

– Потрясно! – пробормотала Козочка с набитым булавками ртом.

Волосы Хэрриет, повязанные розовой лентой с бантом, распущенными локонами обрамляли ее лицо. Лента принадлежала Конни Уайлдер и до сих пор фигурировала в качестве пояса, но ради благого дела пришлось поступиться правами на личную собственность.

Туфельки и чулки действительно оказались малы, и Пэтти принялась неистово обшаривать дюжину комодов своих отсутствующих подруг, тщетно силясь откопать обувь розового цвета. В конце концов, ей неохотно пришлось разрешить Хэрриет выйти в ее собственных простых хлопчатобумажных чулках и лакированных бальных туфлях.

– В конце концов, – заверила ее Пэтти, – тебе лучше носить черное. В розовом твои ноги будут вроде как бросаться в глаза. – Она по-прежнему пребывала в правдивом настроении. – А знаешь что! – воскликнула она, – ты можешь надеть мои серебряные пряжки. – И начала безжалостно отрывать их от розово-шифоновой декорации.

– Пэтти! Не надо! – Хэрриет задохнулась при виде такого кощунства.

– Это последний штрих, в котором нуждается твой наряд. – Пэтти беспощадно продолжала разрушительную работу. – Когда твой отец увидит эти пряжки, он решит, что ты прелестна!

Они лихорадочно трудились целый час. Они торжественно нарядили ее со всей пышностью, которая была в их распоряжении. Все обитательницы коридора внесли свою лепту, вплоть до носового платочка, отделанного по краям кружевом, с вышитой вручную буквой «Х», который Хестер Прингл забыла в верхнем ящике своего комода. Обе девочки критически поворачивали ее перед зеркалом, и глаза их сияли от гордости за свое создание. Как правильно предсказала Козочка, она была самой грандиозной красавицей во всей школе.

В дверях появилась ирландка Мэгги.

– Мистер Глэдден в гостиной, мисс Хэрриет. – Она умолкла и уставилась на нее. – Поистине, я и не знала, что Вы такая красотка!

Хэрриет ушла смеясь, в глазах ее горел боевой огонь.

Пэтти и Козочка неугомонно принялись устранять беспорядок, учиненный в Райской Аллее этим внезапным полетом бабочки. Всегда скучно раскладывать вещи по местам после того, как событие достигло кульминации.

Час спустя в холле вдруг раздалось торопливое шлепанье ног, и, вальсируя, вбежала Хэрриет с сияющими глазами. Она была воплощением молодости, счастья и приподнятого настроения.

– Ну как? – одновременно воскликнули Пэтти и Козочка.

Она вытянула запястье и продемонстрировала браслет из золотых колечек, украшенный крошечными часиками.

– Смотрите! – крикнула она. – Он привез мне их на рождество. И у меня будут все платья, какие душе угодно, а мисс Салли больше никогда не будет выбирать их для меня. И он останется сегодня на ужин и будет кушать с нами за нашим маленьким столиком. И он хочет взять нас в город в следующую субботу, чтобы пообедать и сходить на спектакль, и Вдовушка позволила!

– Вот это да! – заметила Козочка. – Все наши хлопоты окупились с лихвой.

– И что бы вы думали? – Хэрриет судорожно перевела дух. – Я ему нравлюсь!

– Я знала, что эти серебряные пряжки доставят ему удовольствие! – произнесла Пэтти.