Полное собрание сочинений. Том 73. Письма 1901-1902 гг.

Русская буржуазно-демократическая революция сопровождалась крестьянским массовым движением. «Силу и слабость», «мощь и ограниченность» именно этого движения выразил гений русской литературы Лев Толстой. В эпоху, когда пролетариат превратился в решающую политическую силу и существовала революционная марксистская партия, Толстой оставался на патриархально-крестьянских позициях, отражая протест деревни, отданной на растерзание и барину-помещику и кулаку-богатею. Отсюда сложность и противоречивость его мировоззрения, непоследовательность суждений, сочетание «разума» и «предрассудка», сила обличения капиталистического и патриархального варварства, но также и незнание подлинных путей изменения жизни народа.

Толстой необычайно остро чувствовал свою ответственность перед народом, он стремился деятельно участвовать в его жизни и борьбе и мучительно искал способов избавления «миллионов земледельческого сословия» от рабства, тирании и нищеты.

Общий кризис всей социальной и государственной системы царской России, нарастание волны народного гнева, завершившееся революционным взрывом 1905 года, естественно обострили интерес Толстого к проблемам общественного переустройства, к освободительному движению. Идейные искания писателя в эти годы, его размышления над вопросами исторического развития, его творческие планы и общественно-политические проекты были сосредоточены главным образом на проблемах и задачах, непосредственно связанных с надвигающейся революционной грозой.

Художественные и публицистические произведения, Дневники и письма Толстого отражают его глубокую вражду к самодержавию, ко всему помещичье-капиталистическому строю, искреннюю озабоченность положением мужика, жажду изменения всей социальной системы. Но именно в эти годы, когда «барометр показывал бурю», предельно обнажаются острые противоречия идейной позиции Толстого, отразившие сложный и многообразный процесс революционного развития России. Со страниц писем встает перед нами облик гневного и смелого обличителя всех порядков Российской империи, но вместе с тем и решительного противника революционных методов борьбы, автора реакционной концепции, противопоставлявшей общественному перевороту моральное совершенствование личности.

«...B настоящее время, — писал В. И. Ленин в 1902 году, — взоры всякого честного человека, измученного созерцанием зверства и насилия, привлекает к себе новое могучее движение в народе, собирающее силы, чтобы смести с лица русской земли всякое зверство и осуществить лучшие идеалы человечества». ⁴

К этому «новому могучему движению в народе» были прикованы взоры Толстого. Он пристально следил за всем тем, что происходило в стране, внимательно присматривался к различным формам проявления общественного протеста, его глубоко возмущали произвол и самоуправство «башибузуков царского правительства».

Еще с конца 90-х годов передовая общественность России была свидетелем мужественной и стойкой борьбы учащейся молодежи, встретившей сочувствие в различных слоях русского общества.

Толстой живо интересовался студенческим движением. В 1899 году, сразу же после нашумевшей всеобщей студенческой стачки, он начал писать статью «Студенческое движение 1899 года». По этой статье, а также дневниковым записям и письмам видно, что Толстой был на стороне той интеллигентной молодежи, которая не желала превратиться в верноподданных царских чиновников. Он рассматривал волнения молодежи как «показатель ненормальности всего хода русской жизни» и не мог оставаться безучастным, когда правительство «за учинение скопом беспорядков» издало приказ об отдаче 183 студентов в солдаты. «Мужественной, благородной, человеколюбивой деятельностью» ⁵ назвал Толстой поведение Л. Д. Вяземского, который пытался приостановить жандармскую расправу над петербургской студенческой демонстрацией. Толстой отозвался специальным письмом-приветствием в адрес Союза взаимопомощи русских писателей, выступившего с требованием открытого обсуждения в печати студенческого вопроса и протестом против петербургских событий 4 марта 1901 года. В своем приветствии Толстой выразил уверенность, что, «несмотря на насильственное закрытие Союза», его деятельность «не ослабнет, а окрепнет и продолжится в том же направлении свободы и просвещения» ⁶.

В апреле 1901 года был арестован и заключен в одиночную камеру нижегородской тюрьмы Максим Горький. Арест писателя возмутил Толстого и побудил его выступить против правительственных бесчинств и беззаконий. В своих письмах принцу Ольденбургскому и Святополк-Мирскому Толстой настойчиво требовал немедленного освобождения «даровитого, ценимого в Европе писателя» ⁷ и тем самым присоединился к широкому общественному движению в защиту Горького, которое вырвало его из царского застенка.

Разгул террора, лицемерные обещания реформ обнажили перед Толстым всю фальшь демагогической игры правящих кругов в демократию и парламентаризм. В этом смысле особое значение имело для него дело М. Новикова. Крестьянин М. Новиков, давнишний знакомый Толстого, был назначен представителем тульского уездного комитета, готовившего материалы для Особого совещания о нуждах сельскохозяйственной промышленности. Это совещание, которое созывалось по инициативе министра финансов Витте, должно было видимостью каких-то правительственных мероприятий ослабить волну крестьянского возмущения. Новиков, воспользовавшись своим официальным положением, составил специальную докладную записку, в которой обрисовал тяготы мужицкой жизни и изложил самые насущные нужды тружеников земли. За свою записку, которая, по выражению Толстого, произвела на перепуганных «тульских консерваторов» такое же впечатление, как в свое время «Путешествие Радищева на Екатерину», Новиков был арестован. Опасаясь, что с ним поступят так же, как с Радищевым, Толстой обращается с просьбами о помощи арестованному к В. В. Стасову, А. Ф. Кони и, наконец, Витте. Во всех этих письмах звучит негодующий голос писателя. «Совестно жить в государстве, где могут делаться такие дела» ⁸, — писал он Кони. «Это такая мерзость вызвать людей высказывать свои мнения и потом ловить этих людей и сажать в одиночное заключение, если мнения эти не нравятся» ⁹, — так оценивал он случай с Новиковым. Даже в письме к Витте он недвусмысленно дал понять, что «пользование комитетами, как ловушкой для вызывания и подавления лучших сил крестьянства» ¹⁰, может вызвать только всеобщее порицание и недоверие к «верхам».

Жестокость репрессий, массовые аресты знакомых и близких Толстому лиц (писателя С. Семенова, крестьянина А. Агеева за «богохульство», Г. Накашидзе, пытавшегося помешать зверскому избиению жандармами женщины на улице, Л. Сулержицкого за отказ от воинской повинности, В. Величкиной за принадлежность к РСДРП и др.), продолжавшиеся преследования духоборов, осуждение крестьян села Павловки за разгром церкви — все это усиливало протест Толстого против бесправия народа. Его старый конфликт с «разбойничьим царством» рос и углублялся. Поэтому так прислушивался писатель к доносившимся до него известиям о вспыхивавших в различных уголках страны «огоньках народного возмущения» (Ленин).

«Страшное правительственное сообщение о беспорядках», — записывает он в свой Дневник в связи с кровавым подавлением крестьянского восстания на Украине и тут же добавляет: «Хочется писать об этом» ¹¹.

Сильное впечатление произвела на Толстого свирепо подавленная карательными отрядами грандиозная ростовская стачка, сыгравшая серьезную роль в истории рабочего движения. «Нынче известие о побоище рабочих в Ростове, — сообщает он своей дочери T. Л. Сухотиной. — Положение в России, не только глядя со стороны, но и для нас представляется всё более и более напряженным» ¹².