Боксер Билли

Опытный глаз Билли сразу это учел, а потому он осторожно стал прокрадываться вперед, держась все время в тени, пока не очутился совсем близко за спиной негодяев. Он подобрал с мостовой небольшой, но острый гранитный булыжник, надежный булыжник, который крепче всего на свете, крепче даже, чем черепа людей, живущих на Двенадцатой улице.

Билли был ближе всего от того человека, который размахивал полицейской дубиной над головой полисмена. Он поднял свой камень и быстро долбанул им по затылку ничего не подозревающего хулигана. Удар оказался удачен: перед Билли осталось всего два противника.

Раньше, чем товарищи убитого успели понять, что случилось, Билли схватил упавшую дубинку и нанес ею страшный удар по глазам одного из них. Тогда последний противник вытащил револьвер и в упор выстрелил в Билли. Пуля пробила навылет левое плечо. Более высоко развитый организм или нервный человек несомненно свалился бы на месте, но Билли, не обладавший высоко развитым организмом, не знал, что такое нервы, а потому единственным результатом раны было только то, что он обезумел от ярости. До этой минуты он был только возмущен – возмущен наглостью этих пришельцев с Двенадцатой улицы, вздумавших хозяйничать во владениях Келли… Теперь же он был взбешен и в этом состоянии проявил чудеса ловкости и силы.

От длинного ряда своих анонимных, но дюжих предков Билли унаследовал физическое сложение, которому позавидовал бы премированный бык. С самого раннего детства он дрался, ежедневно и всегда «нечестно», и знал все трюки уличной драки. В течение последнего года к природным данным Билли присоединилось еще знание научных приемов борьбы. Результат получился потрясающий – для негодяя с Двенадцатой улицы.

Бандит не успел снова взвести курок; его револьвер оказался выбитым у него из рук и полетел через улицу, а сам он тяжело грохнулся на гранитную мостовую.

Полисмен Ласки, оставленный своими противниками, мигом оправился. Это пришлось как нельзя более кстати, потому что хулиган, которого Билли оглушил ударом дубинки по глазам, тоже пришел в себя. Ласки быстро уложил его вновь рукояткой револьвера, которого он не успел вытащить при первом нападении, и повернулся, чтобы прийти на помощь Билли.

Но в помощи нуждался не Билли, а джентльмен с Двенадцатой улицы. Ласки с большим трудом оттащил рассвирепевшего Билли от его жертвы.

– Оставь что–нибудь для допроса, – умолял полисмен.

Подъехала карета скорой помощи, и Билли улетучился, но Ласки успел разглядеть его, и когда случайно они после этого встречались на улице, то приветливо кивали друг другу.

Два года прошло с этих пор до того события, которое явилось переломом в жизни Билли. В течение этого периода жизнь его протекала так же, как и раньше.

Он собирал посильную дань с беззаботных зевак и запоздалых прохожих. Он участвовал в ограблении полдюжины пивных и совершил ночью смелое нападение на двух высокопоставленных лиц.

Днем он все еще вертелся около боксерской школы Ларри Хилмора и оказывал здесь разные услуги. Хилмор несколько раз советовал ему бросить пить и остепениться, так как усматривал в молодом гиганте все задатки «заправского» атлета–профессионала. Но Билли не мог отрешиться от прежней жизни и только изредка выступал в небольших матчах с третьестепенными борцами. Однако три года, проведенные около школы Хилмора, не прошли для него даром. Он приобрел недюжинные познания в искусстве самозащиты.

В ту ночь, с которой начались настоящие приключения Билли Байрна, этот уважаемый джентльмен шатался около пивной, что на углу Лэк–стрит и Робей.

Темные личности, которые обычно собирались здесь и находились под просвещенным покровительством самого содержателя притона, начинали уже стекаться. Билли знал всех наперечет и кивком головы раскланивался со знакомыми, когда они проходили мимо.

Почему–то на лицах некоторых из них при виде него выразилось сильное изумление. Билли не понимал, что это могло значить, и решил спросить об этом первого попавшегося человека, на лице которого он опять прочтет это удивление.

В это время Билли заметил огромную фигуру, облеченную в мундир, направлявшуюся прямо к нему. Это был Ласки.

При виде Билли, Ласки тоже изумленно вытаращил глаза и, проходя мимо, шепнул ему что–то, продолжая смотреть прямо перед собой, как будто он вовсе и не заметил его.

Немного погодя, Билли завернул за угол и, небрежно раскачиваясь, пошел, как бы прогуливаясь, по направлению к Валнут–стрит, но свернул в первый же переулок направо.

Здесь, прижавшись в тени телефонного столба, ожидал его Ласки.

– Хотел бы я знать, чего ты здесь шляешься? – спросил его полисмен. – Разве ты не знаешь, что Шихэн засыпался?

За два дня до того старик Шнейдер, доведенный до отчаяния постоянными набегами на его кассу, вздумал оказать сопротивление и был убит наповал. Подозрение пало на Шихэна, и он был арестован.

Билли в эту ночь не был с Шихэном. Да он и вообще не водился с ним. С той памятной драки, когда они были еще мальчишками, у них навсегда осталось друг к другу недружелюбное отношение. При словах Ласки Билли сразу понял, в чем дело.

– Шихэн говорит, что это моя работа? – быстро спросил он. – Вот именно.

– Да ведь в ту ночь я и близко не подходил к дому Шнейдера, – запротестовал Билли.

– В полиции думают иначе, – сказал Ласки. – Там рады случаю утопить тебя. Ты всегда был таким ловкачом, что к тебе нельзя было прицепиться. Приказ тебя схватить уже дан, и, будь я на твоем месте, я дал бы драла без проволочек. Мне нечего тебе объяснять, почему я предупредил тебя, но это все, что я могу для тебя сделать. Послушай совета, беги как можно скорее! Все сыщики поставлены на ноги и всем известны твои приметы. Не ответив ни слова, Билли повернулся и быстро пошел по направлению к Линкольн–стрит, а Ласки вернулся на свой пост на Робей–стрит. Затем Билли свернул на север к Кинзи и пробрался на железнодорожный участок.

Час спустя он уже уезжал из города, уютно устроившись в товарном поезде. Через три недели он был в Сан-Франциско.

Денег у него не было; но те же приемы, которые так часто пополняли его пустой кошелек дома, должны были прийти ему на помощь и здесь.

Очутившись в незнакомом городе, Билли не знал, в какой части ему обосноваться. Случайно он набрел на улицу с целым рядом грязных пивных, посетителями которых были по преимуществу матросы. Билли обрадовался: что могло быть лучше для его цели, чем пьяный матрос?

Он вошел в один из кабаков. Шла игра. Он встал к столу, наблюдая за игроками. На самом деле он во все глаза разглядывал посетителей, выискивая человека, который платил бы, не стесняясь, за выпивку. Билли хотел установить по этому нехитрому признаку, кто из посетителей обладает толстым бумажником.

Вскоре его труды были вознаграждены, и он нашел то, что ему было нужно.

Неподалеку от него, за небольшим столиком сидел мужчина с двумя другими. Он вынул хорошо набитый бумажник и заплатил малому. При этом он взглянул вверх, и его глаза встретились с пристальным взглядом Билли.

С пьяной улыбкой поманил он Билли к себе и попросил его присесть к их компании. Билли почувствовал, что судьба ему улыбнулась, и, не теряя времени, ухватился за благоприятный случай. Через минуту он уже сидел за столиком с тремя матросами и заказывал себе рыбную закуску.

Незнакомец, у которого был в высшей степени неприятный взгляд, оказался необычайно тароватым на угощение. Не успел Билли опрокинуть один стакан, как немедленно приказали подать ему другой, и, когда он на минуту вышел из–за стола, то при возвращении снова нашел полный стакан, который его новый приятель приготовил ему в его отсутствие.

Этот последний стакан и сыграл решающую роль в жизни Билли.

II

НА «ПОЛУМЕСЯЦЕ»

Когда Билли открыл глаза, он в первую минуту не мог сообразить, что с ним случилось. Затем он с мучительным сожалением вспомнил о пьяненьком матросе и о его тугом бумажнике.