Замогильные записки Пикквикского клуба

Кучеръ воодушевилъ темно-бураго коня тремя ударами огромнаго бича съ нахлесткой, и черезъ нѣсколько минутъ колымага остановилась y воротъ квартиры м-ра Роберта Сойера, преемника Нокморфа.

— Мартынъ!

— Чего изволите?

— Попросите мальчишку постоять здѣсь на улицѣ и покараулить.

— Я самъ буду караулить ее, сударыня, — отвѣчалъ Мартынъ, укладывая бичъ съ нахлесткой наверху экипажа.

— Нѣтъ, нѣтъ, этого я не позволю ни подъ какимъ видомъ, Мартынъ, — сказала запальчивая леди, — ваше личное свидѣтельство будетъ очень важно, и вы должны идти со мной въ этотъ домъ. Въ продолженіе всего свиданія вы должны безотлучно стоять подлѣ меня. Слышите?

— Слышу.

— Ну, такъ Что-жъ вы еще стоите?

— Ничего, сударыня.

Сказавъ это, угрюмый джентльменъ потихоньку сошелъ съ колеса, на которомъ стоялъ нѣсколько минутъ, придерживаясь лѣвой рукою за верхъ колымаги, подозвалъ къ себѣ мальчишку въ сѣромъ балахонѣ, отворилъ дверцы, спустилъ подножки и, засунувъ руки во внутренность экипажа, вытащилъ оттуда старую леди съ такою же безцеремонностью, какъ будто она была коробочкой или сундукомъ.

— Ахъ, Боже мой, какъ я взволнована, Мартынъ! — воскликнула старая леди. — Я вся дрожу теперь.

М-ръ Мартынъ кашлянулъ и крякнулъ, но ничѣмъ больше не выразилъ своей симпатіи. Старушка оправилась мало-по-малу и взошла на крыльцо въ сопровожденіи м-ра Мартына. Завидѣвъ ее изъ окна, м-ръ Бенжаменъ Алленъ и Бобъ Сойеръ поспѣшили убрать на скорую руку спиртуозные напитки, опрокинули скляночку съ духами для истребленія табачнаго запаха и затѣмъ выступили оба съ полною готовностью свидѣтельствовать глубочайшее почтеніе и преданность вошедшей гостьѣ.

— Васъ-ли я вижу, милая тетушка! — воскликнулъ м-ръ Бенъ Алленъ. — Какъ это великодушно съ вашей стороны, что вы рѣшились удостоить насъ своимъ визитомъ! Имѣю честь представить вамъ, тетушка, м-ра Сойера, друга моего, Боба, о которомъ я уже давно говорилъ вамъ по поводу, знаете…

Тутъ м-ръ Бенъ Алленъ склонился надъ ухомъ своей тетки и шопотомъ произнесъ имя своей сестры, такъ однакожъ, что всѣ и каждый явственно могли разслышать слово "Арабелла".

— Любезный Бенжаменъ, — сказала старушка, задыхаясь отъ внутренняго волненія и трепеща всѣмъ тѣломъ съ головы до ногъ, — не тревожься, мой другъ, житейское дѣло, но ты долженъ оставить меня на нѣсколько минутъ съ м-ромъ Сойеромъ. Мнѣ надобно переговорить съ нимъ.

— Бобъ, не угодно-ли тебѣ отправиться съ моей тетушкой въ аптеку? — сказалъ м-ръ Бенъ Алленъ.

— Съ большимъ удовольствіемъ, — отвѣчалъ Робертъ Сойеръ съ докторскою важностью. — Пожалуйте сюда, сударыня. Не бойтесь ничего. Мы васъ мгновенно поставимъ на ноги, сударыня, не сомнѣвайтесь въ этомъ. Ну-съ, прошу покорно.

Съ этими словами м-ръ Бобъ Сойеръ усадилъ старую леди въ кресла, заперъ дверь, сѣлъ подлѣ нея и расположился выслушать терпѣливо исчисленіе болѣзненныхъ симптомовъ, представлявшихъ его воображенію перспективу существенныхъ выгодъ для докторской его профессіи.

Послѣ кратковременнаго молчанія старушка нѣсколько разъ покачала головой и заплакала навзрыдъ.

— Это ничего, — сказалъ Бобъ Сойеръ успокоительнымъ тономъ. — Маленькое разстройство нервовъ. Это вздоръ, сударыня. Мы дадимъ вамъ камфорной водицы, по три раза въ день, на ночь — успокоительная микстура.

— Охъ, я не знаю, съ чего и какъ начать, м-ръ Сойеръ, — сказала старая леди, — ужасно, ужасно!

— Вамъ нѣтъ надобности начинать, сударыня, — отвѣчалъ молодой докторъ. — Я могу и безъ вашего объясненія понять сущность вашей болѣзни. У васъ не въ порядкѣ голова, сударыня.

— Нѣтъ, м-ръ Сойеръ, сердце не въ порядкѣ,- сказала старая леди съ глубокимъ вздохомъ.

— Плевое дѣло, сударыня, опасности ни малѣйшей, — отвѣчалъ Бобъ Сойеръ. — Засоренъ желудокъ.

— М-ръ Сойеръ! — вскричала старуха, привскакивая съ мѣста.

— Безъ всякаго сомнѣнія, — подтвердилъ врачъ. — Стоитъ только благовременно принять медицинскія мѣры, и все какъ рукой сниметъ.

— М-ръ Сойеръ, — сказала старая леди, проникнутая величайшимъ негодованіемъ, — или вы рѣшились заранѣе нанести мнѣ дерзкое оскорбленіе, или поведеніе ваше объясняется тѣмъ, что вы не понимаете цѣли моего визита. Никакая медицинская сила, всѣ ваши порошки и микстуры не въ состояніи были предупредить того, что случилось въ недавнее время на моихъ глазахъ. Нечего терять словъ съ вами, молодой человѣкъ, я позову племянника, — заключила старушка, судорожно повертывая въ рукахъ свой ридикюль и вставая съ мѣста.

— Остановитесь, сударыня, — сказалъ Бобъ Сойеръ, — кажется, я дѣйствительно васъ не понялъ. Не угодно-ли теперь объяснить, что такое случилось?

— Племянница моя, м-ръ Сойеръ, — сказала старая леди, — сестра вашего пріятеля…

— Такъ, сударыня — сказалъ Робертъ, пожираемый на этотъ разъ величайшимъ нетерпѣніемъ, потому что старая леди, несмотря на внутреннее волненіе, говорила протяжно, съ разстановкой, какъ и всѣ старухи. — Такъ, сударыня, такъ.

— Моя племянница, Арабелла, за три дня передъ этимъ отпросилась навѣстить мою сестру, другую свою тетку, содержательницу женскаго пансіона въ трехъ миляхъ отъ города. Передъ заведеніемъ ея вы можете увидѣть ракитовый палисадникъ, замѣчательный въ своемъ родѣ, и нѣсколько старыхъ развѣсистыхъ дубовъ.

На этомъ мѣстѣ старушка пріостановилась, чтобы отереть слезы.

— Ахъ, сударыня, пусть чортъ ихъ поберетъ, эти ракитовые кусты! — вскричалъ Робертъ, совершенно забывая свою докторскую сановитость и осанку. — Говорите скорѣе, ради Бога.

— Сегодня утромъ, — начала опять старая леди медленно и съ разстановкой, — сегодня утромъ она, то есть моя племянница…

— Воротилась назадъ, я полагаю, — сказалъ Робертъ съ великимъ одушевленіемъ. — Такъ, что ли?

— Нѣтъ, м-ръ Сойеръ, совсѣмъ не такъ. Она писала ко мнѣ…

— Письмо, разумѣется. Что-жъ она говоритъ?

— Она говоритъ… то есть не говоритъ, a пишетъ, — и вотъ, мнѣ бы хотѣлось сообщить Бенжамену это извѣстіе не вдругъ, a постепенно, чтобы, знаете, не разстроить его пылкаго чувства, — она пишетъ ко мнѣ, что… письмо это y меня въ карманѣ, м-ръ Сойеръ, но я забыла очки въ каретѣ, a безъ очковъ я никакъ бы не могла указать на это мѣсто, — бѣда со слѣпыми глазами, м-ръ Сойеръ! Ну, да, словомъ сказать, племянница моя пишетъ что она уже замужемъ.

— Что-о-о? — закричалъ во весь голосъ м-ръ Бобъ Сойеръ.

— Замужемъ, — повторила старая леди.

Больше уже ничего не слышалъ м-ръ Бобъ Сойеръ. Онъ опрометью бросился изъ аптеки въ другую комнату и закричалъ богатырскимъ голосомъ:

— Бенъ, другъ мой, она удрала!

Лишь только эта оглушительная вѣсть достигла до ушей м-ра Бена Аллена, дремавшаго этимъ временемъ за конторкой, какъ вдругъ онъ быстро вскочилъ на ноги и, не говоря дурного слова, ринулся стремглавъ на м-ра Мартына и, запустивъ свою руку за галстухъ этого невиннаго джентльмена, выразилъ очевидное намѣреніе задушить его на томъ самомъ мѣстѣ, гдѣ стоялъ онъ, понуривъ голову и почесывая затылокъ. Бурный и рѣшительный въ своихъ движеніяхъ, возбужденныхъ внезапными порывами отчаянія, молодой человѣкъ приступилъ къ выполненію своего намѣренія, обнаруживая вмѣстѣ силу богатыря и опытность хирурга.

М-ръ Мартынъ, принадлежавшій къ разряду джентльменовъ, не одаренныхъ особенною силой краснорѣчія или убѣжденія, покорился этой операціи на нѣсколько секундъ съ невозмутимымъ спокойствіемъ философа, готоваго ко всякимъ приключеніямъ. Убѣдившись, однакожъ, что эта шутка въ скоромъ времени можетъ отнять y него всякую надежду на полученіе хорошаго жалованья и даровой квартиры въ этомъ подлунномъ мірѣ, онъ пробормоталъ какое-то метафизическое возраженіе и съ одного размаха повалилъ молодого человѣка на полъ. Но какъ обѣ руки м-ра Бена Аллена зацѣпились за его галстухъ, то, увлеченный силою падающей тяжести, онъ грянулся и самъ по тому же направленію. Когда такимъ образомъ они лежали и барахтались, дверь аптеки отворилась и внезапно вошли два неожиданныхъ посѣтителя — м-ръ Пикквикъ и м-ръ Самуэль Уэллеръ.