Госпожа Бовари

сейчас налогов, – шепнула г-жа Тюваш.

– Это предлог! – заметила г-жа Карон.

Им было видно, как Эмма ходила по мастерской, рассматривала висевшие на стенах кольца для салфеток, подсвечники, шары для перил и с каким самодовольным выражением лица поглаживал подбородок Бине.

– Может, она хочет что-нибудь ему заказать? – высказала предположение г-жа Тюваш.

– Да он ничего не продает! – возразила соседка.

Податной инспектор, видимо, слушал, но, как ни таращил глаза, ничего не мог взять в толк. Эмма продолжала говорить, смотря на него нежным, умоляющим взором. Потом она подошла к нему вплотную; грудь ее высоко поднималась; оба не произносили ни слова.

– Неужели она с ним заигрывает? – спросила г-жа Тюваш.

Бине покраснел до ушей. Эмма взяла его за руку.

– Это уж бог знает что такое!

Эмма, бесспорно, делала ему какое-то гнусное предложение, потому что податной инспектор – а он был не из робких: он сражался за родину под Баутценом и Лютценом и был даже "представлен к кресту" – вдруг, точно завидев змею, шарахнулся от Эммы и крикнул:

– Милостивая государыня! Да вы в своем уме?..

– Таких женщин сечь надо! – сказала г-жа Тюваш.

– Да где же она? – спросила г-жа Карон.

А Эммы уже и след простыл. Некоторое время спустя они снова увидели ее: она бежала по Большой улице, а потом повернула направо, как будто бы к кладбищу, и это окончательно сбило их с толку.

– Тетушка Роле, мне душно!.. – войдя к кормилице, сказала Эмма. – Распустите мне шнуровку.

Эмма рухнула на кровать. Она рыдала. Тетушка Роле накрыла ее юбкой и стала возле кровати. Но г-жа Бовари не отвечала ни на какие вопросы, и кормилица опять села за прялку.

– Ох! Перестаньте! – вообразив, что это ставок Бине, прошептала Эмма.

"Что с ней? – думала кормилица. – Зачем она ко мне пришла?"

Эмму загнал сюда страх – она не в силах была оставаться дома.

Лежа на спине, она неподвижным, остановившимся взглядом смотрела прямо перед собой, и хотя разглядывала предметы с каким-то тупым вниманием, а все же различала их неясно. Она не отрывала глаз от трещин на стене, от двух дымящихся головешек и от продолговатого паука, сновавшего у нее над головой по щели в балке. Наконец ей удалось привести мысли в порядок. Она вспомнила... Однажды она шла с Леоном... О, как это было давно!.. Река сверкала на солнце, благоухал ломонос... Воспоминания понесли ее, как бурный поток, и она припомнила вчерашний день.

– Который час? – спросила она.

Тетушка Роле вышла во двор, протянула руку к самой светлой части неба и не спеша вернулась домой.

– Скоро три, – объявила она.

– Спасибо! Спасибо!

Сейчас приедет Леон. Наверное приедет! Он достал денег. Но ведь он не знает, что она здесь, – скорее всего он пройдет прямо к ней. Эмма велела кормилице сбегать за ним.

– Только скорей!

– Иду, иду, милая барыня!

Теперь Эмма не могла понять, почему она не подумала о нем с самого начала. Вчера он дал слово, он не подведет. Она живо представила себе, как она войдет к Лере и