Тэсс из рода дЭрбервиллей. Джуд Незаметный

Он отрицательно покачал головой.

— Нет, — вежливо ответил он, — этой фамилии я не помню! Да и вряд ли мне удалось бы узнать в вашей представительной особе тоненькую девочку, какой вы, несомненно, были в то время.

— Ну, положим, у меня всегда было достаточно мяса на костях. Сейчас я живу здесь у друзей. А знаете, за кем я была замужем?

— Нет!

— За Джудом Фаули, тоже одним из ваших бывших учеников… Кажется, одно время он посещал вечернюю школу?.. Если не ошибаюсь, вы встречались с ним и после…

— Боже, боже мой! — воскликнул Филотсон, теряя всю свою чопорность. — Вы — жена Фаули? Да… да… у него была жена. И он, насколько я помню…

— Развелся с ней, так же как вы развелись со своей… Только у него, пожалуй, были на это более основательные причины.

— В самом деле?

— Может, он и прав, что поступил так. Это оказалось лучше для нас обоих, потому что я вскоре снова вышла замуж, и все шло прекрасно, пока — совсем недавно — не умер мой муж. А вот вы поступили неправильно.

— Нет, правильно! — возразил Филотсон с внезапно вспыхнувшим раздражением. — Хоть мне и не хотелось бы говорить об этом, но я уверен, что поступил правильно, справедливо и с моральной точки зрения — честно. Я пострадал за свои поступки и взгляды, но не отступлюсь от них, пусть даже потеря жены повлекла за собой многие другие потери.

— Вы лишились из-за нее места в школе и хорошего заработка, не так ли?

— Мне не хочется говорить об этом. Недавно я вернулся сюда, в Мэригрин.

— И снова ведете школу, как раньше?

Тяжелое горе, угнетавшее его, заставило, его заговорить.

— Да, я веду школу, — ответил он. — Как раньше? Нет. Меня толька терпят. После надежд, которые я лелеял, и успешного продвижения по службе это последнее прибежище — возвращение к нулю со всеми проистекающими отсюда унижениями. Но все-таки это пристанище. Мне нравится уединенность места, и священник здешнего прихода, знавший меня еще до того, как я, выражаясь чужими словами, поступил так эксцентрично со своей женой и этим погубил свою репутацию учителя, согласился принять мои услуги, несмотря на то что остальные школы закрыли передо мной свои двери. Вот почему, хотя мне и платят пятьдесят фунтов в год, после того как всюду платили двести, я предпочитаю работать здесь, а не ехать в другое место, рискуя подвергнуться прежним нападкам.

— Вы правы. Душевный покой — наша постоянная радость. Ей пришлось не лучше вашего.

— Вы хотите сказать, что ее жизнь сложилась неудачно?

— Как раз сегодня я случайно встретилась с ней в Кеннетбридже. Да, жизнь ее никак нельзя назвать удачной! Муж ее болен, а ее саму гложет тревога. Говорю вам еще раз: вы сделали глупейшую ошибку и получили по заслугам за тот вред, что сами себе причинили. Простите меня за грубость, но вы сами замарали свое гнездо.

— Как так?

— Она была чиста перед вами.

— Какой вздор! Они даже не обжаловали развода.

— Потому что не придавали этому значения. Она была не виновата в том, на основании чего вы получили свободу, — не виновата, по крайней мере, в то время, когда вас разводили. Я видела ее после этого и из разговора с ней убедилась в этом.

Филотсон судорожно ухватился за край двуколки: сообщение Арабеллы явно ошеломило и расстроило его.

— Однако… она же хотела уйти от меня, — возразил он.

— Да. А вам не надо было ее отпускать. Только так и обуздывают зазнаек, которые, правы они или виноваты, воображают о себе невесть что. Ничего, живо одумалась бы! Мы ведь все одинаковые. Так уж заведено на свете! В конце-то концов все к тому же и сводится! Как он — не знаю, но думаю, она все еще любит своего муженька. А вы слишком поспешили. Я бы на вашем месте не отпустила ее! Держала бы на цепи, пусть побрыкалась бы, потом бы смирилась. Нет ничего вернее рабства и жесткой хватки для укрощения нас, женщин! Кроме того, на вашей стороне закон… Моисей это понимал. Вы помните, что он говорит?

— К сожалению, что-то не припоминаю сейчас, мэм.

— А еще называетесь учителем! Я часто думала о словах Моисея, слушая их в церкви, хотя в то время была еще не прочь погулять с кавалером. "И будет муж чист от греха, а жена понесет на себе грех свой". Это чертовски несправедливо по отношению к нам, женщинам, но мы должны улыбаться и молчать. Ха-ха-ха!.. Ну что ж, ваша жена получила по заслугам!

— Да, — промолвил Филотсон с горечью, — жестокость — закон, господствующий в природе и в обществе, и мы при всем своем желании не можем его обойти!

— Так не забывайте о нем в следующий раз, мистер Филотсон.

— Ничего не могу обещать вам, мэм. Я очень мало знаю женщин.

Они спустились на равнину неподалеку от Элфредстона и, минуя городские окраины, подъехали к мельнице, где, по Словам Филотсона, у него было дело; здесь они остановились, и учитель, всецело поглощенный какими-то своими мыслями, сошел с двуколки и распрощался с ними.

Тем временем Сью, повеселевшая было от неожиданного успеха своей торговли на ярмарке, снова вернулась к печальным мыслям. Когда все ее "кристминстерские пирожки" были проданы, она повесила на руку пустую корзину и скатерть, которой накрывала лоток, отдала остальные вещи мальчику и направилась вместе с ним домой. Пройдя с полмили по переулку, они встретили старушку, которая несла на одной руке ребенка в распашонке, а другой вела малютку, еще неуверенно стоявшую на ногах.

Сью поцеловала детей и спросила:

— Как он себя чувствует?

— Все лучше и лучше! — радостно ответила миссис Эдлин. — Не беспокойтесь, ваш супруг поправится еще до того, как вы снова станете матерью.

Повернув за угол, они подошли к старинным, крытым темной черепицей домикам, окруженным садами и фруктовыми деревьями. В один из них они вошли, без стука подняв щеколду, и сразу оказались в общей комнате, где в кресле сидел Джуд. Обостренные черты его и без того тонкого лица и детски вопрошающий взгляд говорили о том, что он перенес тяжелую болезнь.

— Как? Неужели все продала? — спросил он, и в лице его мелькнул живой интерес.

— Все. И арки, и коньки, и окна — все.

Рассказав ему, сколько денег удалось выручить, Сью вдруг замолчала. Лишь когда они остались вдвоем, она сообщила о неожиданной встрече с Арабеллой и о ее вдовстве.

Джуд встревожился.

— Как? Она живет здесь? — спросил он.

— Нет. В Элфредстоне, — ответила Сью. Лицо Джуда по-прежнему было мрачно.

— Мне казалось, что лучше рассказать тебе все, — продолжала Сью, взволнованно целуя его.

— Конечно… Боже мой! Так, значит, Арабелла здесь, а не где-то в трущобах Лондона! Ведь от нас до Элфредстона каких-нибудь двенадцать миль! Что она там делает?

Сью рассказала ему все, что ей было известно.

— Она ударилась в набожность, — добавила она, — и разговаривает соответствующим языком.

— Знаешь, — сказал Джуд, — быть может, и к лучшему, что мы решили уехать отсюда. Сегодня мне гораздо легче, и через неделю-другую я буду достаточно здоров, чтобы пуститься в путь. Тогда миссис Эдлин сможет вернуться к себе домой, — наш дорогой, преданный друг, единственный на свете!

— Куда же ты думаешь ехать? — с беспокойством спросила Сью.

Тут Джуд признался в том, что было у него на уме. Он сказал, что, возможно, ее удивит его план, так как до сих пор они упорно избегали мест, где жили раньше. Но в последнее время он почему-то часто думал о Кристминстере, и поэтому, если она не возражает, он хотел бы вернуться туда. Что им за дело, если их там знают? Это ненужная, чрезмерная щепетильность с их стороны. Если он не будет в состоянии работать, они смогут торговать пирожками. Он не стыдится бедности, а быть может, скоро он настолько окрепнет, что сможет вновь заняться резьбой по камню.

— Почему ты так любишь Кристминстер? — задумчиво спросила Сью. — Такие, как ты, мой дорогой, Кристминстеру не нужны.

— Что поделать — люблю, и все тут! Люблю этот город, хотя и знаю, как он ненавидит людей, подобных мне, так называемых самоучек, как он презирает наши добытые в труде знания, меж тем как ему первому следовало бы уважать их… Знаю, как он издевается над нашей неправильной речью и над ошибками произношения, вместо того чтобы сказать: я вижу, ты нуждаешься в помощи, мой бедный друг! И все же он для меня центр вселенной, город моей юношеской мечты, и ничто этого не изменит. Быть может, он наконец очнется и проявит великодушие. Я часто молюсь об этом! Мне так хотелось бы вернуться туда, жить там… быть может, там и умереть! Думаю, через две-три недели я, пожалуй, встану на ноги. Будет июнь, и мне хотелось бы приехать туда к определенному дню.