Сага о Форсайтах

- Не знаю, к чему все это приведет, - раздался его голос. - Что это за разговоры о том, что все едут туда? Это не поможет победить буров.

Только у Фрэнси хватило смелости спросить:

- А что же тогда поможет, дядя Тимоти?

- Все это новомодное волонтерство - мотовство, только утечка денег из страны.

Как раз в эту минуту тетя Эстер вошла с картой, неся ее бережно, точно ребенка, покрытого сыпью. С помощью Юфимии карту разложили на рояле маленьком салонном "колвуде", на котором последний раз играли, кажется, тринадцать лет назад, летом, перед тем как умерла тетя Энн. Тимоти встал. Он подошел к роялю и наклонился, разглядывая карту, в то время как все столпились вокруг него.

- Вот, - сказал он, - вот позиция, которую мы занимаем на сегодня, и довольно-таки скверная. Гм!

- Да, - сказала отчаянно смелая Фрэнси, - но как же ее можно изменить, дядя Тимоти, если не хватает людей?

- Людей! - сказал Тимоти. - Нам не нужно людей, которые выматывают деньги из страны. Нам нужен Наполеон - он покончил бы с этим в один месяц.

- Но если его нет, дядя Тимоти?

- Это их дело, - ответил Тимоти. - А для чего же, спрашивается, мы армию содержим? Чтобы она бездельничала в мирное время? Постыдились бы они просить помощи у страны! Каждый должен заниматься своим делом, тогда все будет идти как нужно.

И, окинув всех взглядом, он прибавил почти гневно:

- Волонтерство - тоже! Бросанье денег на ветер! Мы копить должны! Сохранять энергию - вот единственный выход.

И, то ли засопев, то ли фыркнув, он наступил на ногу Юфимии и вышел, оставив позади себя ошеломленных гостей и легкий запах ячменного сахара.

Когда что-нибудь говорится с убеждением, да еще человеком, который явно делает над собой усилие, чтобы сказать это, впечатление получается значительное. И восемь Форсайтов, оставшихся в гостиной, все женщины, за исключением молодого Николаев, некоторое время молча стояли вокруг карты. Наконец Фрэнси сказала:

- Нет, правда, знаете, по-моему, он прав. В конце концов для чего же тогда армия? Они должны были предвидеть все. А это только поощряет их.

- Но, дорогая моя, - воскликнула тетя Джули, - ведь они такие передовые! Подумать только, ведь они пожертвовали своими алыми мундирами. Они так всегда гордились ими. А теперь они все похожи на арестантов. Мы с Эстер только вчера говорили об этом, им, наверно, очень тяжело. Нет, вы подумайте, что бы сказал Железный Герцог! [28]

- Новый цвет очень красивый, - сказала Уинифрид, - Вэлу очень идет.

Тетя Джули вздохнула.

- Не могу представить себе, какой сын у Джолиона. Подумать только, что мы никогда его не видели! Наверно, отец очень гордится им.

- Его отец в Париже, - сказала Уинифрид.

Плечо тети Эстер внезапно дернулось кверху, словно для того, чтобы предупредить следующую фразу сестры, потому что морщинистые щеки тети Джули вдруг вспыхнули.

- К нам вчера заходила милая миссис Мак-Эндер, она только что вернулась из Парижа. И как бы вы думали, кого она встретила там на улице? Ни за что не угадаете!

- Мы, тетечка, не будем и пытаться, - сказала Юфимия.

- Ирэн! Вообразите себе! - После стольких лет; и она шла по улице со светлой бородкой...

- Тетечка! Я с ума сойду! Светлая бородка...

- Я хотела сказать, - строго сказала тетя Джули, - с джентльменом со светлой бородкой. И она ничуть не постарела, ведь она была очень хороша, - прибавила она словно себе в оправдание.

- Ах, расскажите нам про нее, тетечка! - вскричала Имоджин. - Я ее еле-еле помню. Она точно фамильное привидение, о ней никогда не говорят. А это так интересно!

Тетя Эстер села. Ну вот, Джули договорилась!

- Она мало похожа на привидение, насколько мне помнится, - пробормотала Юфимия, - во всяком случае, с довольно округлыми формами.

- Дорогая моя! - сказала тетя Джули. - Что за странная манера выражаться - не совсем удобно!

- Ну все-таки, какая же она была? - не отставала Имоджин.

- Я тебе скажу, детка, - сказала Фрэнси, - представь себе нечто вроде современной Венеры, роскошно одетой.

- Венера никогда ни во что не одевалась, и глаза у нее были голубые, как сапфир, - язвительно заметила Юфимия.

Тут Николае распрощался и вышел.

- Миссис Ник, должно быть, ужасно строгая, - смеясь, заметила Фрэиси.

- У нее шестеро детей, - сказала тетя Джули, - и это очень хорошо, что она так осмотрительна.

- А дядя Сомс очень любил ее? - не унималась Имоджин, переводя свои темные блестящие глаза с одной на другую.

Тетя Эстер с отчаянием махнула рукой, как раз в ту минуту, когда тетя Джули ответила:

- Да, дядя Сомс был очень привязан к ней.

- И она, кажется, убежала с кем-то?

- Нет, вовсе нет; то есть не совсем так.

- Ну что же она такое сделала, тетечка?

- Идем, Имоджин, - сказала Уинифрид, - нам пора домой.

Но тетя Джули решительно докончила:

- Она... она вела себя не так, как нужно.

- Ах, боже мой! - вскричала Имоджин. - Я только это и слышу!

- Ну вот что, милочка, - сказала Фрэнси, - у нее был роман, который кончился смертью этого молодого человека, и она тогда ушла от твоего дяди. А мне она всегда очень нравилась.

- Она мне приносила шоколадки, - прошептала Имоджин, - и от нее всегда так хорошо пахло.

- Ну, разумеется, - заметила Юфимия.

- Совсем не разумеется! - возразила Фрэнси, которая сама всегда душилась очень дорогой эссенцией левкоя.

- Не понимаю, что это такое, - сказала тетя Джули, воздев руки к небу, - говорить о таких вещах!

- А она развелась с ним? - спросила Имоджин уже в дверях.

- Ну конечно нет! - воскликнула тетя Джули. - То есть... конечно нет.

У дальних дверей послышался какой-то шум. Тимоти снова вошел в гостиную.

- Я пришел за картой, - сказал он. - Кто с кем развелся?

- Никто, дядя, - совершенно правдиво ответила Фрэнси.

Тимоти взял карту с рояля.

- Не доводите до этого, - сказал он, - чтобы не было подобных историй в нашей семье. Все это волонтерство уже достаточно скверно. Страна приходит в упадок. Я не знаю, до чего мы дойдем. - Он погрозил в гостиную толстым пальцем. - Слишком много женщин у нас теперь, и они сами не знают, чего им нужно.

И с этими словами он крепко ухватил карту обеими руками и вышел, точно опасаясь, как бы ему кто-нибудь не ответил.