История абдеритов

– Хотите, я скажу вам свое мнение? – спросил Демокрит. – Если вы действительно заинтересованы в том, чтобы узнать свойства окружающих вас вещей, то вы, мне кажется, идете к цели необычайно длинным и кружным путем. Мир необыкновенно велик, и от места, с которого мы на него взираем, до его известнейших областей и городов так далеко, что я не понимаю, как кому-нибудь может прийти в голову разбираться в карте страны, когда ему, кроме его родной деревушки, все прочее, даже границы, неизвестны. Я думаю, что прежде чем бредить о космогонии и теологии, следует усесться без шума и пронаблюдать, например, происхождение паутины, и такое длительное время, пока мы не узнаем всего, на что способны пять человеческих чувств, руководимые разумом. Но зато вы поймете, что только одна эта паутина даст вам больше сведений о великой системе и более достойные представления о ее создателе, чем все те хитроумные теории происхождения вселенной, которые вы состряпали в своем мозгу в период между сном и бодрствованием.

Демокрит говорил об этом вполне серьезно. Но абдеритские философы полагали, что он смеется над ними.

– Он ничего не понимает в пневматике, [120] – заметил один.

– А в физике и того меньше, – добавил второй.

– Он скептик… Он отвергает основные влечения… Мировой дух… Демиурга… Бога! – затараторили четвертый, пятый, шестой, седьмой.

– Таких людей нельзя терпеть в обществе! – заключил жрец Стробил.

Глава двенадцатая

Демокрит поселяется еще дальше от Абдеры. Чем он занимается в уединении. Абдериты подозревают, что он чернокнижник. Опыт, проделанный им над абдеритскими дамами, и чем он закончился

При всем том Демокрит был другом человечества в истинном смысле этого слова. Он хорошо относился к людям и более всего радовался, когда предотвращал зло или творил добро, побуждал к нему или содействовал его победе. И хотя он полагал, что достоинство гражданина вселенной заключает в себе такие обязанности, которым должны уступить место все прочие, он, тем не менее, как гражданин Абдеры находил нужным принимать участие в делах своей родины и способствовать, насколько мог, ее улучшению. Но так как добро творят в меру своих собственных сил, то его возможности из-за препятствий со стороны абдеритов были столь ограничены, что он не без основания считал себя одной из самых ненужных личностей в этой маленькой республике. Самое необходимое, думал он, и лучшее, что я могу для них совершить, это сделать их умней. Но абдериты – свободные люди. И если они не захотят поумнеть, то кто же их может к этому принудить?

И поскольку в таких обстоятельствах он был в состоянии сделать для абдеритов очень мало или совсем ничего, то философ считал себя вправе позаботиться, по крайней мере, о своей собственной безопасности и большую часть времени сохранить для исполнения обязанностей гражданина вселенной.

Так как его прежнее убежище было недалеко от Абдеры, и, видимо, из-за своего местоположения или прочих удобств обладало для абдеритов такой притягательной силой, что он, живя в деревне, все же постоянно находился среди них, то Демокрит переселился несколько дальше в лес, принадлежавший ему. В дикой местности он построил себе небольшой домик, где в покое и уединении – истинной стихии философов и поэтов – посвящал почти все свое время изучению природы и размышлениям. Некоторые из новейших ученых – неизвестно, абдериты или нет, – составили себе об уединенных занятиях этого греческого Бэкона [121]удивительные, хотя с их точки зрения вполне естественные представления.

– Он стремился отыскать философский камень, – утверждал Борри-хий², и он открыл его и получил золото.

Для доказательства этого Боррихий ссылался на то, что Демокрит написал книгу «О камнях и металлах».

Абдериты, его современники и сограждане, шли в своих догадках еще дальше. И их предположения, моментально становившиеся в абдеритских головах уверенностью, основывались на таких же прочных доводах, как и довод Боррихия. [122] Демокрита воспитали персидские маги. [123] Он путешествовал двадцать лет в восточных странах, общался с египетскими жрецами, халдеями, браминами [124] и гимнософистами и был посвящен во все их мистерии. Он привез с собой из путешествий тысячи тайн и знал десятки тысяч вещей, о которых никогда не догадывался ни один абдеритский ум… И разве все это в совокупности не доказывало самым убедительным образом, что он является искуснейшим мастером магии и всех связанных с ней наук?… Преподобный патер Дельрио [125] сжег бы Испанию, Португалию и Альгарвию⁵лишь на основании половины таких неопровержимых доказательств.

Но славные абдериты располагали еще более точными доказательствами того, что их ученый земляк… может немного колдовать. Он предсказывал солнечные и лунные затмения, неурожай, эпидемии и прочие будущие явления. Одной распутной девке он предсказал по руке, что она родит; а одному абдеритскому советнику, вся жизнь которого распределялась между сном и пиршествами, что он умрет… от несварения желудка. И представьте, оба пророчества сбылись точно! Помимо этого, в его кабинете видели книги со странными знаками. Его заставали за всякими, по-видимому, магическими операциями с кровью птиц и животных, замечали, как он кипятит подозрительные травы. А некоторые молодые люди глубокой ночью при бледном свете луны даже хотели напасть на него на кладбище, устроив засаду между могил.

– Чтобы его испугать, мы нацепили на себя самые отвратительные личины, – рассказывали они. – Рога, козьи копыта, драконьи хвосты – всего было достаточно, чтобы изображать полевых чертей и ночные привидения. Из наших носов и ушей даже шел дым, и мы так страшно бесновались вокруг него, что и Геркулес мог бы превратиться от страха в бабу. Но Демокрит не обратил на нас внимания. [126] И когда мы уже порядочно надоели ему, он только промолвил: «Скоро ли вы кончите эту детскую игру?…» [127]

Ясно, говорили абдериты, что с ним дело не чисто, духи для него не в новинку, он, безусловно, знает, как с ними обходиться!

– Он – волшебник, это точно! – заявил жрец Стробил. – Нужно получше следить за ним!

Следует признать, что Демокрит или по неосторожности, или же потому, что мало считался с мнением своих земляков, (вероятней всего!) сам дал повод к разным злым слухам. И, вправду, трудно было, живя долго среди абдеритов, не впасть в искушение, не попытаться разыграть их и не придумать какую-нибудь небылицу. Их любопытство и легковерие, с одной стороны, и их преувеличенные представления о собственной проницательности, с другой, словно бы сами толкали на это. И притом, не было никакого иного средства хоть как-то вознаградить себя за ту скуку, которую испытываешь с ними. Демокрит нередко находился в таком положении. И так как абдериты были достаточно глупы и все, что он говорил им с иронией, воспринимали буквально, то поэтому возникли многочисленные вздорные мнения и сказки на его счет. Они распространялись по всему свету и принимались за чистую монету другими абдеритами еще много столетий спустя после его смерти или несправедливо приписывались ему самому.

Демокрит занимался, между прочим, также и физиогномикой, [128] и, исходя отчасти из своих собственных наблюдений, а отчасти из наблюдений других людей, создал теорию физиогномики и считал (весьма разумно, как нам кажется), что с физиогномикой дело обстоит точно так же, как с теорией поэзии или какого-нибудь иного искусства. Подобно тому, как еще никто и никогда не становился хорошим поэтом или художником благодаря лишь одному знанию правил, – ведь только прирожденный талант в соединении с усердным учением, упорным прилежанием и длительными упражнениями дают возможность правильно понимать и применять правила, – так и теория о характере человека в зависимости от его внешности доступна лишь людям весьма наблюдательным, а для прочих, напротив, является весьма сомнительным и обманчивым делом. И поэтому как одна из тайных наук или великих мистерий философии она должна быть доступна лишь небольшому числу эпоптов. [129]