Райский сад

— Я не буду, — сказала Кэтрин. — Мне и так хорошо.

— Замечательно.

Они проехали Гольф-Жюан с неплохим бистро и небольшим уличным баром, а потом миновали сосновый лес и поехали вдоль голого желтого берега Жюан-ле-Пэн. Они пересекли крошечный полуостров по пустой скоростной дороге и вдоль железнодорожного пути проехали через Антиб и порт и башни старинной крепости и снова оказались на открытом шоссе.

— Какая короткая дорога, — сказала она. — Вечно я слишком быстро проскакиваю этот участок.

Они остановились и перекусили, укрывшись с подветренной стороны старинной каменной стены в развалинах какого-то строения, сохранившегося на берегу прозрачной речушки, бежавшей с гор по дикой равнине к морю. Со стороны гор из ущелья дул сильный ветер. Они расстелили на земле одеяло, сели под стеной, прижавшись друг к другу, и смотрели на пустынный берег и скучное, без единого суденышка, море.

— Не бог весть какое место для прогулок, — сказала Кэтрин. — Не знаю, чего я ждала.

Они встали и посмотрели вверх на холмы с прилепившимися на склонах деревушками и на видневшиеся за ними лилово-серые горы. Ветер хлестал им в лицо, и Кэтрин показала ему дорогу, по которой она однажды ездила в горы.

— Мы могли бы поехать куда-нибудь туда, — сказала она. — Но сюда ближе, и тут красиво, а я терпеть не могу эти подвешенные деревеньки.

— Здесь хорошо, — сказал Дэвид. — Прекрасный ручей, и стена очень кстати.

— Ты очень мил со мной. Право, не стоит.

— Отличное укрытие, и мне здесь нравится. Нам плевать на всякие там красоты.

Они съели фаршированные яйца, жареного цыпленка, пикули, длинный свежевыпеченный батон хлеба, который разламывали на части и поливали соворской горчицей, и выпили вина.

— Теперь тебе лучше? — спросила Кэтрин.

— Конечно.

— И ты на меня не обиделся?

— Нет.

— Даже на мои слова?

Дэвид сделал глоток вина и сказал:

— Нет. Я об этом не думал.

Она встала лицом к ветру так, что он четко обрисовал ее грудь под свитером и растрепал волосы, посмотрела на Дэвида и улыбнулась. Потом взглянула на плоскую, сморщившуюся от ветра поверхность моря.

— Давай купим газеты в Каннах и почитаем их, сидя в кафе.

— Тебе хочется покрасоваться?

— А почему бы нет? Мы впервые вышли на люди вместе. Разве ты против?

— Нет, дьяволенок. С чего бы?

— Мне тоже не хочется, раз ты против.

— Ты же сказала, что хочешь.

— Я хочу того, чего и ты. Я могу быть еще послушнее.

— Кому нужно твое послушание?

— Давай прекратим. Я всего лишь хотела быть покладистой сегодня. Почему ты все портишь?

— Соберемся и поедем.

— Куда?

— Куда угодно. В кафе, например, будь оно неладно.

Они купили в Каннах газеты, новое французское издание «Вог», «Шассёр франсэ» и «Мируар де спорт», сели за столик у входа в кафе, там, где не было ветра, читали, пили и снова были друзьями. Дэвид выпил маленькую бутылку пива и минеральной воды, а Кэтрин «Арманьяк» с минеральной.

К кафе подъехали две девушки, оставили машину у тротуара, сели за столик и заказали наливку из черной смородины и fine a l'eau. Та, что взяла бренди с содовой, была настоящей красавицей.

— Кто эти двое? — спросила Кэтрин. — Не знаешь?

— Впервые вижу.

— А я их уже видела. Должно быть, они живут где-то неподалеку. Я видела их в Ницце.

— Одна довольно симпатичная, — сказал Дэвид. — И ножки стройные.

— Они сестры, — сказала Кэтрин. — И обе хорошенькие.

— Одна так просто красавица. Они не американки.

Девушки о чем-то спорили, и Кэтрин сказала Дэвиду:

— Да они ссорятся.

— С чего ты взяла, что они сестры?

— Мне показалось, что я видела их в Ницце. Но теперь я сомневаюсь. На машине шведские номера.

— Старенькая «изотта».

— Может, подождем и посмотрим, что будет? Мы так давно не были в театре.

— По-моему, это всего лишь итальянская перепалка.

— Смотри, притихли. Значит, дело принимает серьезный оборот.

— Сейчас снова разойдутся. А все-таки одна дьявольски хороша.

— Да, хороша. Смотри, она идет к нам.

Дэвид встал.

— Простите, — сказала девушка по-английски. — Пожалуйста, извините меня. Сидите, пожалуйста, — обратилась она к Дэвиду.

— Может быть, вы присядете? — спросила Кэтрин.

— Я не могу. Моя подруга ужасно на меня сердится. Но я сказала, что вы не обидитесь. Вы простите меня?

— Мы простим ее? — спросила Кэтрин Дэвида.

— Пожалуй, простим.

— Я знала, что вы не обидитесь, — сказала девушка. — Я только хотела узнать, где вы стриглись. — Она залилась румянцем. — Или это так же нехорошо, как подражать в одежде? Моя подруга говорит, что это еще хуже.

— Я дам вам адрес, — сказала Кэтрин.

— Мне так неловко, — сказала девушка. — Вы не обиделись?

— Нет, конечно, — сказала Кэтрин. — Выпьете с нами?

— Не знаю, можно ли? Я спрошу подругу.

Она вернулась к своему столику, и приятельницы обменялись короткими, злыми, еле слышными фразами.

— Моя подруга очень сожалеет, но не может подойти, — сказала девушка. — Я надеюсь, мы еще увидимся. Вы были так добры.

— Ну, как тебе это нравится? — спросила Кэтрин, когда девушка вернулась к подруге. — Ну и денек сегодня.

— Она сейчас вернется спросить, где ты шила брюки. Девушки за столиком продолжали ссориться. Потом обе встали и подошли к ним. — Разрешите представить вам мою подругу.

— Меня зовут Нина.

— А мы — Берны, — сказал Дэвид. — Вы молодцы, что подошли.

— С вашей стороны было так любезно пригласить нас, — сказала хорошенькая. — Я вела себя вызывающе. — Она покраснела.

— Напротив, очень приятно, — сказала Кэтрин. — Нас стриг прекрасный мастер.

— Это видно, — сказала хорошенькая. Она говорила скороговоркой и то и дело заливалась румянцем. — Мы видели вас в Ницце, — сказала она Кэтрин. — Я хотела заговорить с вами еще тогда, то есть хотела спросить.

«Не может быть, чтобы она снова покраснела», — подумал Дэвид. Но девушка опять вспыхнула.

— Кто из вас будет стричься? — спросила Кэтрин.

— Я, — ответила хорошенькая.

— Я тоже, глупая, — сказала Нина.

— Ты же не хотела?

— Я передумала.

— Я точно постригусь, — сказала хорошенькая. — Ну, нам пора. Вы здесь часто бываете?

— Иногда, — сказала Кэтрин.

— Надеюсь, мы еще встретимся, — сказала хорошенькая. — До свидания и спасибо, что вы были так добры.

Девушки вернулись за свой столик, Нина окликнула официанта, они расплатились и ушли.

— Они не итальянки, — сказал Дэвид. — Одна из них миленькая, но так краснеет, что даже неловко.

— Она влюблена в тебя.

— Конечно. Она же видела меня в Ницце.

— Не удивлюсь, если и в меня. Она не первая, но ничего хорошего из этого не получалось.

— А как тебе Нина?

— Вот стерва, — сказала Кэтрин.

— Настоящая хищница. Забавно, правда?

— По-моему, ничего забавного, — сказала Кэтрин. — Скорее, грустно.

— Согласен.

— Найдем себе другое кафе, — сказала она. — Хотя они все равно уже ушли.

— Они словно призраки.

— Да, — сказала Кэтрин. — Мне тоже так показалось. Но одна девочка славная. Глаза красивые. Ты заметил?

— Только очень смущается.

— Мне она понравилась. А тебе?

— Пожалуй.

— Люди, не умеющие краснеть, ничего не стоят.

— Нина тоже разок покраснела, — сказал Дэвид.

— Мне ужасно хотелось надерзить ей.

— Ее бы это не тронуло.

— Да, такую не проймешь.

— Хочешь еще выпить перед уходом?

— Мне ни к чему. А ты закажи.

— Мне тоже ни к чему.

— Выпей. Ты всегда берешь две порции вечером. Я тоже выпью глоток за компанию.

— Нет. Поедем домой.

Ночью, проснувшись, он слушал, как неистово воет ветер, потом повернулся, натянул на плечи простыню и закрыл глаза. Он слышал ее дыхание и пытался заснуть. Она дышала тихо и ровно, и вскоре он тоже заснул.