Трое из океана

— Нехорошо это, «налево» зарабатывать.

— Пустяки. Не каждый же раз. И по пути. Да, кстати, как с моим оформлением, не знаешь? Двигается?

— Вчера опять просила папку. Отказал, вредный. Но я сама заходила к начальнику отдела кадров Петухову. Сказала, что ты мой муж, зять старшего конструктора Стрельченко. Он ничего не обещал, но считает, что скоро проверка закончится.

— Скорей бы! Надоело спирт возить.

В светском обществе

Майкл родился в семье выходца из Ирландии калифорнийского фермера Джеральда Дрю восьмым. Ни отец, ни мать не желали увеличения своего многочисленного потомства, но Майкл не побеспокоился спросить разрешения у своих уважаемых родителей. Он просто родился — и все тут.

По местным масштабам Джеральд Дрю был богатым фермером. Но что значило его состояние по сравнению со сказочным богатством их дальних родичей по материнской линии Джилкристов! Они не принадлежали к числу знаменитых «шестидесяти семейств» Соединенных Штатов Америки и даже к второстепенным миллиард рам. Тем не менее Джилкристы были миллионерами. Об их дворце в Лос-Анжелосе, загородных поместьях, яхтах, поездках в Африку на охоту за львами, в Биаррицу на дых в семье Дрю ходили бесконечные россказни. С младенческих лет Майкл впитывал в себя восхищение перед богатством Джилкристов, преклонение перед Всемогущим Долларом.

По вечерам, закончив объезд своих владений, сменив грубую шерстяную фуфайку на домашнюю пижаму и с наслаждением протянув ноги к горящему камину, Дрю-старший начинал:

— Чертовски здорово живут Джилкристы! Вчера мне рассказали: они внесли в благотворительный фонд Карнеги еще сто тысяч долларов. И для них это — раз плюнуть. Еще бы! Одних федеральных и местных налогов они платят в год больше миллиона долларов, Когда старик выдавал свою племянницу Сузи замуж, он устроил обед на шестьсот персон. Гости ели, сидя на лошадях верхом. Сигареты были завернуты в десятидолларовые банкноты. А из свадебного пирога выскочила почти голая певичка!

— Джеральд, что ты говоришь детям! — пыталась остановить мужа дородная миссис Марсия Дрю.

— Пустяки, — отмахивался дымящейся трубкой достопочтенный фермер. — Пусть знают, как живут настоящие американцы. Я слыхал, стены в ванной комнате миссис Барбары Джилкрист отделаны под джунгли: на золотой тафте нарисованы обезьяны, свисающие с пальм, цветистые фламинго, зевающие крокодилы и еще пропасть всякой дряни. А в туалетной комнате — хи-хи! — сиденье из каррарского мрамора, отделанного золотом. Старик Джилкрист — голова! Он сумел сделать свой бизнес. Его детям и в сто лет не размотать того, что нажил их папаша.

— А как он нажил такие деньги? — жадно спрашивал Майкл.

— Это, сынок, длинная история. Началось с того, что после первой мировой войны Джилкристы сумели за бесценок купить у правительства семь судов типа «Президент» и перепродали их потом пароходной компании «Доллар лайн» с миллионным барышом.

В другой раз Дрю-отец повествовал своим отпрыскам о транспорте преуспевающего олигарха:

— Старик прикупил себе этой весной еще одну яхту. Теперь их у него три. А сыну, не Тэду, а младшему — Чарльзу, подарил «Линкольна». Кузов отделан внутри леопардовыми шкурами по две тысячи долларов штука. Ни центом меньше! Сам-то старик больше любит лошадей.

Соседями у Дрю были сплошь русские молокане, выходцы из царской России. Поволжские хлеборобы, они не признавали попов, отвергали обряды официальной церкви, отказывались от службы в армии. Молокан сослали на Кавказ, потом, в поисках лучшей доли, они бежали в Америку. Большинство сектантов сгибло в нищете, но некоторым удалось обзавестись «фармами», выбиться в люди.

Майкл часто играл вместе с детьми молокан, иногда даже ночевал у них и вскоре выучился русскому языку. Мальчик отличался феноменальной памятью и незаурядными лингвистическими способностями. Но говорил он по-русски хоть и бегло, однако так же, как и его невольные учителя: «теперича», «выдюжал», «негоже», «слухай».

Заодно Майкл пристрастился к национальной русской кухне. Щи с кислой капустой, со сметаной и красным перцем, вкусно пахнущий черный ржаной хлеб, испеченный на поду русской печи, соленые огурцы с ароматом укропа казались ему куда вкуснее пресных блюд в доме отца.

Еще до того, как Майкл окончил колледж, Дрю-отец успел разориться. В период короткого бума он пустился в спекуляции земельными участками, выгодно продал восемьсот акров земли, на вырученные деньги приобрел перуанские облигации, часть денег вложил в кубинский заем, но внезапно за один день потерпел крах из-за падения курса этих ценных бумаг. Пришлось продать ферму с остатками земли, купить место биржевого маклера и перебираться в город.

В Лос-Анжелосе Дрю поселились на задворках Алварадо-стрит в скромном домике с гаражом, в котором стоял уцелевший от распродажи старенький «шевроле». Обходиться без него в городе, растянувшемся вдоль автострады на тридцать миль, было попросту невозможно.

Майкл никогда не придавал большого значения наукам, предпочитая тратить время на теннис и бейсбол. Но великолепная память выручала. Обложившись учебниками за три дня до экзаменов, он неизменно ухитрялся получать высшие оценки, а при выходе из лосанжелосского колледжа даже был награжден похвальным листом.

Такая высокая оценка умственных способностей Майкла сильно польстила Джеральду Дрю. Крепко выругавшись, он заявил сыну:

— Отправляйся в институт. Твои братья и сестры обошлись без науки. Но будь я проклят, если у них в головах ума больше, чем в баке из-под газолина. А ты — другое дело. Времена меняются. Конечно, десяток тысяч твердого годового дохода лучше всякого диплома, но все же инженеру легче сделать карьеру, чем простому клерку. Отправляйся. Больше пятнадцати долларов в неделю я тебе не дам, но на них можешь рассчитывать.

Так Майкл нежданно-негаданно очутился в Калифорнийском технологическом институте. К вящей его радости, как вскоре выяснилось, там же на третьем курсе учился Тэд, один из младших Джилкристов. Это счастливое обстоятельство позволило Майклу, с детства отличавшемуся практической сметкой и уменьем ладить с людьми, завязать в высшей степени полезное знакомство.

Между Тэдди и Майклом установились вскоре если не дружеские, — разница в имущественном и общественном положении не позволяла этого, — то во всяком случае довольно приятельские отношения.

Майкл помогал ленивому Тэду брать научные барьеры которые приходилось преодолевать студентам в промежутках между состязаниями в рэгби и посещением бурлеска. Тэд в знак благодарности изредка милостиво разрешал Майклу навестить себя в полулегендарной резиденции Джилкристов.

Во время этих визитов Майкл воочию убедился в том, что его отец не преувеличивал, описывая апартаменты миллионера. В загородном доме Джилкристов насчитывалось больше сотни комнат. Застекленный тропический сад, оранжереи, бассейны для плавания, большая конюшня с рысаками, гараж с двумя десятками «линкольнов» и «крайслеров», великолепный орган с тысячью труб, такой мощности, что он был бы уместен и в соборе Парижской Богоматери, — все здесь поражало воображение Майкла, разжигало его стремление к роскоши.

Однажды Тэд взял с собой Майкла на яхту. Легкое суденышко плавно качалось на синих пологих валах, вздымавшихся из глубины Тихого океана. К северу, в излучине бухты, белела кайма прибоя. К югу виднелись песчаные плоские холмы, поросшие цепким лупином. Калифорнийское солнце обдавало жаром полуголые тела яхтсменов.

Поговорили о забавах студентов. В Калифорнийском институте в моде была «охота за штанишками»: молодые люди врывались в спальни девушек и похищали их белье. Тэд и Майкл не раз отличались в этой «охоте». Но самую остроумную потеху устроили гарвардцы. Группа студентов выкрала вечером из общежития одного беднягу, связала, заткнула ему рот и умчала на автомобиле за триста миль от города. Там жертву отпустили раздетой до рубашки, без гроша в кармане.

— Не представляю, как он добрался домой? — хихикая, заметил Тэд.