Сатанисты XX века

7-го мая на рассвете городской водопровод перестал действовать. Сначала думали, что он пострадал от пепла, и отрядили рабочих для его очистки. Но оказалось, что бедствие гораздо значительней, чем предполагали сразу. Иссякла вода источников, питавших водопровод, хотя эти источники и находились за 30 верст от Сен-Пьера и казались в полной безопасности от вулкана. Но, очевидно, действие подземного огня распространилось гораздо дальше, чем предполагали учёные, и это обстоятельство значительно усилило общее беспокойство, не превратившееся в панику только потому, что многочисленные колодцы и фонтаны, питаемые отдельными источниками, всё ещё действовали, поддерживая возможность удовлетворять хотя бы только насущную потребность в воде как городского населения, так и пришельцев. На случай же пожара море было под рукой.

Странную картину представляли в ночь на 7-е мая роскошные улицы, то покрытые непроглядной тьмой, то освещённые почти дневным светом полной луны, временами выплывающей из чёрных туч дыма, почти безостановочно посылаемого жерлом вулкана в голубое небо. Других туч на небе не было, и когда порыв ветра относил в море траурную пелену дыма, скрывающего блестящий круг полного месяца, ясно видны были на тёмно-синем небе бриллиантовые звёзды, тихо играющие в недосягаемой глубине, спокойно глядя на всё творящееся внизу, на земной поверхности, бесконечно далёкой от сверкающих светильников Божьих…

Улицы Сен-Пьера были полны народа, не расходящегося до самого рассвета. Волнение мешало спать жителям. Сидеть же по домам в душных комнатах было невыносимо. Всё же на улицах легче дышалось, особенно после того, как пепел перестал падать к вечеру, так что можно было безопасно прогуливаться под покрытыми белым саваном деревьями. Уличные мальчишки то и дело пытались стряхивать с нижних веток эту белую пыль, из-под которой, внезапно освобождаясь, блестел зелёный лист громадного банана или магнолии.

Все увеселительные заведения были полны народа. В общественных садах толпились мужчины, женщины и даже дети, всех классов и состояний.

Музыка гремела. На площади и бульварах играли оркестры: военный, пожарный, национальной гвардии. Городское управление делало, что могло, чтобы «развлечь» публику, отвлекая её мысли от смертельной опасности, витающей над городом. Вместо того, чтобы молиться, развращённое население плясало и пело, напивалось и обнималось на потемневших бульварах, на всех перекрёстках, на каждой скамейке в тени деревьев, уже покрытых белым саваном пепла.

Город точно с ума сошёл, стараясь заглушить ужас близкого конца. Смерть витала над Сен-Пьером, и её леденящая близость чувствовалась всеми. Но признаться в этом даже себе самому никто не хотел. Все пытались заглушить ужас, леденящий сердце, опьянением разгула. Поистине, Сен-Пьер плясал на краю своей открытой могилы.

Только одна церковь оставалась открытой. Один только алтарь блистал огнями, привлекая проходящих, ещё не вполне отрёкшихся от Бога. У этого алтаря с крестом в руке стоял высокий старик с белоснежными волосами, призывая к покаянию, к молитве в надежде на милость Господню.

Целый день простоял аббат Лемерсье на своём посту, чудесным образом поддерживаемый силой небесной. А вокруг почтенного старца толпились плачущие дети и молящиеся женщины, призывающие Защитницу Небесную…

Когда стемнело, на неосвещённую соборную площадь вылилась широкая полоса света из раскрытых настежь дверей храма, а в глубине ярко освещённого алтаря по-прежнему виднелась фигура старца-священника с золотым крестом в поднятой руке. И перед этим видением боязливо шарахались в сторону проходящие масоны. Поспешно скрывались они в темноте ночи, убегая от Святого Креста, как и подобает слугам сатаны…

Но зато в другом квартале, поближе к ратуше и увеселительным заведениям, масонская ненависть к христианству высказывалась со страшной силой. Стоило кому-либо из стариков вспомнить о прошлом извержении и о чудесной помощи Богоматери, спасшей тогда город от огненных потоков лавы, как его осыпали градом насмешек и злобной руганью. Доходило и до побоищ.

На призвание Его святого Имени отвечали проклятия и святотатственные песни озверелых от водки рабочих, босяков и хулиганов, составляющих масонскую армию. Под предлогом «остановки убегающих выборщиков» отряды этой «роты антихристовой», торжественно называющей себя «выборными комитетами», нападали на всякого приличного человека, покидающего Сен-Пьер, с наступлением вечера. Пользуясь темнотой и безнаказанностью, они без церемонии грабили мужчин и даже женщин, хотя те «покуда» ещё не принимали прямого участия в выборах, — во Франции, по крайней мере. Эти шайки политиканов-разбойников окружали несчастный Сен-Пьер страхом, как подвижной стеной удерживая в городе жителей, не смеющих показаться на более отдалённых бульварах после солнечного захода.

Так прошла ночь с 7-го на 8-ое мая. Последняя ночь Сен-Пьера.

XIX. «Хранители тайн»

В роскошном масонском храме всё было тихо и пусто, хотя и не темно. Все здания, окружённые высокой стеной, обслуживались собственной электрической станцией, которая продолжала работать даже тогда, когда погасли обе городские станции.

Этот необъяснимый факт много способствовал успокоению масонов, увидевших в нём доказательство силы и могущества своего страшного покровителя — Сатаны.

Во всех коридорах горели лампы и лампочки, освещая мраморную мозаику полов, яркую живопись стен, сверкающую позолоту картин и дивную резьбу колонн, обвитых благоухающими цветочными гирляндами.

На жертвеннике, на котором сегодня утром были зарезаны в честь «великого архитектора вселенной» белая телица и чёрный баран, дымились благовонные курения. Вокруг этого украшенного крупными опалами и рубинами драгоценного сосуда, на дне которого ещё оставалась потемневшая кровь жертвенных животных, лежали увядающие роскошные венки цветов, покрывающие окровавленный мрамор, а перед жертвенником стояли на страже два «левита» в длинных белых одеждах, опоясанных красными масонскими передниками.

Тревожно прислушивались они к глухим раскатам подземного грома, изредка обмениваясь тихими словами:

— Слышишь, Бержерад? Вот опять. Право, кажется, стены вздрагивают. Боюсь, не сыграла бы с нами злой шутки эта Лысая гора.

Говоривший — молодой мулат с бледным, сумрачным лицом и впалыми глазами на светло-коричневом лице — был один из давнишних адептов масонства. Именно потому в душе его и зарождалось временами недоверие, а, пожалуй, и отвращение к таинственному учению.

Альбин Фоветт был образованным человеком, одним из известнейших адвокатов Мартиники, получившим от отца-фабриканта прекрасное состояние. Перед ним открывалась прекрасная будущность, но нетерпеливое честолюбие загнало его в ряды масонов, могущественное покровительство которых обеспечивало быстрые успехи на всех поприщах.

Альбин Фоветт мечтал о депутатском кресле, которое в странах, осчастливленных пресловутым «парламентаризмом», открывает дорогу к высшим государственным постам каждому болтуну, обладающему здоровой глоткой и хорошо подвешенным языком, даже если человек этот не обладает ни единым качеством, необходимым для члена правительства. Он решил выступить кандидатом радикальной партии, уверенный во всемогущей поддержке масонов. И действительно, масоны хотели провести его в депутаты как человека «вполне надёжного», так что избрание молодого адвоката казалось вполне обеспеченным.

Но в последнюю минуту верховный совет масонства внезапно объявил ему, что его кандидатура откладывается до следующих выборов, так как явилась неотложная необходимость послать в Париж, в качестве представителя колонии, определенное лицо, — некоего сенатора Кнайта, богатого жида-банкира. Это заявление наполнило душу молодого масона горечью, которая как будто сдёрнула пелену, до сих пор покрывавшую глаза Фоветта.

Странным и непривлекательным показалось ему многое в ритуале масонов, — частью смешным, частью неприятным, почти отвратительным. До сих пор он не замечал ничего подобного, спокойно исполняя обрядности тайного общества, которому он предался телом и духом лет десять тому назад, ещё на скамейке Сен-Пьерского лицея, где масоны-профессора столь же искусно, как и успешно, развращали и совращали молодежь в свою политическую шайку, прежде чем заманить «политических союзников» в секту богоборцев.