Монт-Ориоль

девочку. Она совсем беззащитна перед таким мерзавцем.

— А что, по-твоему, я должен сделать?

— Предупреди ее, что он авантюрист.

— Э, милый мой, это меня не касается.

— Как! Она ведь будет твоей родственницей!

— Да, да, конечно. Но какие у нас основания думать, что у Мадзелли преступные виды на нее? Он совершенно так же любезничает со всеми женщинами и еще никогда не сделал и не сказал ничего неприличного.

— Хорошо! Если ты не желаешь взять эту обязанность на себя, я сам разделаюсь с ним, хотя меня это, несомненно, касается гораздо меньше, чем тебя.

— Ты что ж, влюблен в Шарлотту?

— Я?.. Нет… Но я прекрасно вижу, что за игру ведет этот негодяй.

— Знаешь, дорогой, ты собираешься вмешаться в очень деликатное дело, и если только ты не влюблен в Шарлотту, то…

— Да не влюблен я… Но прохвостов надо гнать.

— И что ж ты намерен сделать?

— Дать мерзавцу пощечину…

— Вот умно! Лучшее средство, чтобы она влюбилась в него. Вам придется драться, и ты ли будешь ранен или Мадзелли — все равно в ее глазах он станет героем.

— А что, например, сделал бы ты?

— На твоем месте?

— Да, на моем.

— Я поговорил бы с девчуркой как друг. Она очень тебе доверяет. Так вот, я бы ей без обиняков рассказал, что собой представляют эти проходимцы. У тебя такое обличение здорово получилось бы. Ты умеешь говорить с жаром. И я бы дал ей понять, во-первых, почему он прилип к испанке, во-вторых, почему он повел атаку на дочку профессора Клоша, в-третьих, почему он, потерпев поражение, обхаживает теперь девицу Шарлотту Ориоль.

— Но отчего ж ты сам не хочешь это сделать? Подумай, ты ведь скоро будешь ее близким родственником.

— Да видишь ли… видишь ли… После того, что было между нами… Мне неудобно. Понимаешь?

— Верно, тебе неудобно. Я сам с ней поговорю.

— Хочешь, я сейчас же устрою тебе разговор с ней наедине?

— Ну, разумеется, хочу.

— Прекрасно. Пойди погуляй минут десять, а я тем временем уведу Луизу и Мадзелли, и, когда ты вернешься, она будет одна.

Поль Бретиньи пошел в сторону Анвальского ущелья, обдумывая, как начать этот щекотливый разговор.

Он действительно застал Шарлотту одну в холодной гостиной отцовского дома, выбеленной известкой, и, сев около нее, сказал:

— Это я, мадемуазель, попросил Гонтрана устроить мне встречу с вами наедине.

Она посмотрела на него своим ясным взглядом.

— А для чего?

— О, конечно, не для того, чтобы угощать вас пошлыми любезностями на итальянский лад, а чтобы поговорить с вами как искренний, преданный друг, дать вам совет.

— Говорите.

Он начал издалека, сослался на свой жизненный опыт, указал на ее неопытность, а затем в осторожных, но ясных словах рассказал ей об авантюристах, которые повсюду ищут себе поживы, с профессиональной ловкостью обирают добрых и простодушных людей, и мужчин и женщин, завладевают их кошельками и сердцами.

Шарлотта немного побледнела и слушала его настороженно и внимательно.

— Я и понимаю и не совсем понимаю. Вы, должно быть, имеете