Саша Черный. Собрание сочинений в 5 томах. Т.3

РГ. 1924. 29 ноября. Рецензия на книгу И. А. Бунина «Роза Иерихона». Берлин. Издательство «Слово». 1924. Никитенко А. В. (1804–1877) — критик и литературовед, много лет работавший в цензурном ведомстве и учреждениях по надзору за печатью. Посмертно был издан его «Дневник», содержащий интереснейшие записи по истории русской общественной мысли и громадный фактический материал по цензурному делу. Пильняк Б. А. (1894–1937) — писатель, одна из наиболее ярких литературных личностей советской эпохи, бытописатель и выразитель голодного, вагонного, исполненного смертельной опасности времени. Наиболее известен его роман «Голый год» (1921). Одних поэтов хватило бы на население губернского города. — Если предреволюционные годы считаются «серебряным веком» русской поэзии, то революционная стихия затронула и вовлекла в стихотворчество самые широкие массы населения. Об этом явлении, ставшем поистине поветрием эпохи, говорится в статье О. Мандельштама «Армия поэтов»: «Стихотворцев в Москву и Петербург шлет Сибирь, шлет Ташкент, даже Бухара и Хорезм. Всем этим людям кажется, что нельзя ехать в Москву с голыми руками, и они вооружаются, чем могут — стихами» (Мандельштам О. М. Слово и культура. М., 1987. С. 219). …после берлинского Аранжуэца. — В перефразированном виде использовано крылатое выражение: «Миновали золотые дни Аранжуэца» — фраза, с которой начинается трагедия Ф. Шиллера «Дон-Карлос, инфант испанский». В Аранжуэце находился увеселительный дворец Филиппа II. Выражение употребляется в значении: прошло беззаботное время. Хорошо бы собаку купить. — Заключительная строка стихотворения И. Бунина «Одиночество». В черных пятнах под засохшим // Серебром нагой плевы. — Строки из стихотворения И. Бунина «Вот он снова, этот белый…» (1916). …писал Горький о «задушевности» смеха Ленина и трогательной его любви к детям. — Речь идет об очерке А. М. Горького «Ленин», написанном сразу после смерти вождя пролетарской революции. Воспоминания Горького прозвучали неким диссонансом в хоре откликов, вызванных этим известием в зарубежной России. «Пресса русской эмиграции не нашла в себе ни сил, ни такта отнестись к смерти Ленина с тем уважением, какое обнаружили буржуазные газеты в оценке личности одного из крупнейших представителей русской воли к жизни и бесстрашия русского разума». Это высказывание Горького в полной мере может быть отнесено и к ироническим инвективам Саши Черного, касающимся Ленина. Горьковские характеристики и наблюдения, вызвавшие насмешку у Саши Черного, выглядят так: «Обаятелен был его смех, — „задушевный“ смех человека, который прекрасно умел видеть неуклюжесть людской глупости и акробатические хитрости ума, умел наслаждаться и детской наивностью „простых сердцем“». Старый рыбак, Джованни Сподадо, сказал о нем: «Так может смеяться только честный человек». И другая цитата: «…он, как никто, умел молчать о тайных бурях в своей душе. Но однажды, в Горках, лаская каких-то детей, он сказал: „Вот эти будут жить лучше нас; много из того, чем мы жили, они не испытают. Их жизнь будет менее жестокой“» (Горький А. М. Воспоминания. Рассказы. Заметки. Берлин. 1925. С. 5, 8, 10). Стихи Бунина, видите ли, вирши Тредьяковского, одетые в траурные одежды пророка Иеремии… — Речь идет об обзорной статье Ник. Смирнова «Солнце мертвых» (заметки об эмигрантской литературе), где о стихах Бунина сказано, что «все они остаются крайне посредственными, технически слабыми: поэт, по справедливости награжденный когда-то масличной ветвью классицизма, становится Тредьяковским в черной ризе пророка Иеремии» (Красная новь. М., 1924. № 3. С. 254). Любопытна метаморфоза, произошедшая с автором «разгромной» статьи — Н. П. Смирновым. После смерти Бунина, он вел переписку с его вдовой, публиковал восторженные материалы о его творчестве в парижской газете «Русские новости». Тредиаковский В. К. (1703–1768) — поэт, реформатор русского стихосложения. Строки из «Оды, вымышленной в славу правды, побеждающей ложь и всегда торжествующей над нею» приведены неточно. Надо:

РГ. 1924. 12 декабря. Жизненные и литературные пути двух писателей, причисленных к сатирическому цеху — Н. А. Тэффи и Саши Черного, — пересекались не раз. В России — это было сотрудничество в «Сатириконе», в эмиграции — совместное участие в литературных вечерах и благотворительных мероприятиях. В период работы в редакции «Жар-Птицы» Саша Черный опубликовал рассказы Н. А. Тэффи «Соловки», «Анюта», «Поручик Каспар» и ее стихи. Однако данная рецензия едва ли не единственно непосредственное свидетельство того, что поэт с пристальным вниманием и симпатией относился к ее творчеству. Что касается Тэффи, то известно лишь, что на вечере памяти Саши Черного в Париже 4 декабря 1932 года она выступила с чтением рассказа, посвященного поэту. Скудость сведений о взаимоотношениях двух писателей, чьи имена в литературе часто ставятся рядом, объясняется, по-видимому, тем, что, живя в Париже, они не были близки в чисто житейском плане, имея разные круги общения. Вот что сказано о Тэффи в воспоминаниях А. Ладинского: «Она была вне нашей поэтической богемы, предпочитала ей буржуазное общество. В эмиграции Тэффи считалась русской Колетт и была кумиром русских дам из Пасси и Отей, где обосновались эмигранты побогаче, дельцы, „прокатчики фильмов“» (РГАЛИ, ф. 1337, оп. 4, ед. хр. 11). Лanno-Данилевская Н. А. (1874–1951) — беллетристка-бытописательница, автор многочисленных «женских» романов.

РГ. 1924. 20 декабря. Статья написана в связи с 35-летним юбилеем литературной деятельности А. И. Куприна. Саша Черный воспользовался текстом этой статьи, когда отмечался 40-летний юбилей Куприна. Статья под названием «Сорок лет» была напечатана в харбинской газете «Заря» 12 декабря 1930 года с некоторыми разночтениями. Наиболее существенные изменения внесены во вторую часть статьи от слов «Тридцать пять лет…» до «А здесь на Западе…». Этот текст, специально написанный для харбинской «Зари», приведен ниже:

«Сорок лет…

Сам автор смутно помнит содержание своего первого очерка „О закулисной театральной жизни“, который появился в печати 20 декабря 1889 года.

И нет больше на свете этого милого очерка — первого робкого опыта безусого юнкера, будущего автора „Поединка“.

Страницы эти исчезли на всероссийском костре, как исчезли целые библиотеки, города и поколения.

Исчезло и распыленное по всей России „полное собрание“ его книг, которым „Нива“ в ряду других классиков насытила все медвежьи углы необъятной страны.

Но вот даже „Госиздат“ нашел нужным переиздать избранные сочинения Куприна.

Очевидно, прославленная всеми советскими рупорами, пролетарская литература не так уж богата, чтобы отказываться от духовного наследия своих врагов… И не один сознательный комсомолец тайно вздохнет, знакомясь по книгам Куприна с благостным и привольным бытом прошлого.

Никакие нарочитые советские предисловия не помогут, как ни насилует, ни уродует изуверская доктрина быт и правду, — тяга к простой, уютной и теплой жизни — превыше всего…

За рубежом творчество Куприна так же полнозвучно и красочно, как и в былые годы.

Зоркая память его насыщена русским прошлым, и богатство это неиссякаемо: это тот духовный капитал, которого, увы, нет, — не по их вине, конечно, — даже у самых одаренных молодых.

С особым вниманием читаем мы новые главы из романа „Юнкера“, — словно противовес мирной эпохи, когда можно было позволить себе роскошь смелого осуждения темных сторон жизни („Поединок“), — в „Юнкерах“ каждая страница дышит любовью к безвозвратно ушедшему, овевает мягким лиризмом каждую бытовую деталь:

— „Что имеем не храним, потерявши плачем…“»