Мистер Бантинг в дни мира и в дни войны

— Да, сэр (очень слабым голосом).

— Ах, понимаете? Отлично! Теперь ступайте, и чтобы это было продано. Я занят.

Мистер Бантинг, весь бледный и дрожащий, плюхнулся на стул в своем кабинете дурхшлаг и кастрюля маячили перед ним, словно сквозь туман. Чуть не уволили! Ему казалось, что он видит направленное на него дуло револьвера. Теперь Вентнор все время будет грозить ему этим бандитским оружием.

В конце концов он только выполнил свой долг. Старик Джон еще поблагодарил бы его за это. — Несправедливо! — с жаром воскликнул мистер Бантинг — Честное слово, хотелось бы мне...

Голова Слингера высунулась из-за перегородки. Мистер Бантинг шумно высморкался, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы. — Да? — сказал он. — Вы что-то, кажется, сказали?

— Ящик, сэр. Распаковывать его или нет?

— Можете распаковывать, — отозвался мистер Бантинг по возможности безразличным тоном и со смутным, но тяжелым предчувствием посмотрел вслед Слингеру, скрывшемуся в дверях кладовой. Даже спина Слингера выражала торжество.

ГЛАВА ПЯТАЯ

В одном пункте дети мистера Бантинга проявляли полное единодушие, которое, по правде сказать, было бы более уместно проявить в чем-нибудь другом: они находили бережливость мистера Бантинга, смешной и неприличной. Он затрачивал пропасть труда ради совершенно ничтожной выгоды. Каждый ящик, который попадал в дом, он немедленно раскалывал на дрова; он терпеливо распутывал и сохранял каждый обрывок веревки; он свертывал бумажные жгутики из прикуривал от камина ради экономии спичек и во всех имеющихся в доме топках укладывал лишний ряд кирпичей, чтобы лучше сохранялось тепло. Он даже следил за тем, чтобы газовый кран никогда не открывали больше, чем на три четверти. Такое скопидомство можно было, конечно, объяснить привычками, приобретенными мистером Бантингом в тяжелые дни юности, о которой его детям так часто и так надоедливо напоминалось, но, по их мнению, с этим давно пора было покончить.

А что, собственно, выгадывал мистер Бантинг своей беспрестанной возней с электричеством, дровами и спичками? «Всего (по словом Криса) каких-нибудь два пенса». Дети мистера Бантинга постыдились бы признаться, какое презренное скряжничество царит у них в доме. Это была мрачная тайна коттеджа «Золотой дождь».

Мистер Бантинг упорно отказывался установить в спальнях электрические камины (хотя Крис мог устроить это со скидкой через своего приятеля Ролло); он не пожелал поставить телефон и не проявлял ни малейшего интереса к радио. Подобные усовершенствования, да и многие другие, известные Крису как специалисту в этой области, были необходимой принадлежностью любой английской квартиры двадцатого века. И любой отец семейства вводил эти новшества в своем доме как нечто само собой разумеющееся, — даже проделывал это с некоторым энтузиазмом. Мистер Бантинг, однако, не испытывал ни малейшего энтузиазма при мысли о современных усовершенствованиях, которые, по его мнению, только поощряли леность и расточительность.

Когда режим экономии становился окончательно непереносимым, дети мистера Бантинга созывали негласный митинг протеста.

Один вопрос особенно занимал их всех: сколько у мистера Бантинга, денег? Все сходились на том, что их было гораздо больше, чем он пытался изобразить. Однако, вопреки их единодушной уверенности в бесполезности мелочной экономии, все они были твердо убеждены в том, что мистер Бантинг именно при помощи этой самой мелочной экономии успел скопить солидную сумму, обогащаясь таким образом за счет вынужденного самопожертвования всех членов семейства.

Затем был еще один пункт: наследство тети Энни. Бедняжка умерла два года назад, оставив своему брату, Джорджу Бантингу, все свое движимое и недвижимое имущество. Это событие было отмечено затаенным волнением мистера Бантинга, которое он старательно скрывал от своих домашних. Но израсходовал ли он хотя бы ничтожную часть этого нежданного дара небес, размеры которого продолжали оставаться тайной? Крис желал знать, есть ли какие-нибудь указания на то, что мистер Бантинг хоть пенс истратил из этих денет, — ну хоть сигару себе купил, что ли. А уж что касается автомобиля...

В гараже Ролло, сообщил Крис своим слушателям, стоит сейчас — если, конечно, кто-нибудь уже не перехватил его — автомобиль, и это сущая находка для того, кто хочет купить подержанную машину. Он осматривал его сегодня вместе с Ролло и нашел, что это прекрасная машина. Кузов, правда, немножко облупился, зато что касается основных частей (а именно на это из следует прежде всего обращать внимание), то никакой другой машине не уступит. Мотор работает бесперебойно — ничуть не хуже ролл-ройса, шасси, коробка скоростей превосходны. Словом, это такая машина, что если бы за нее нужно было отдать все, что только есть у Криса, он сделал бы это без малейших колебаний.

Видно было, что Крис с такой же неохотой расставался с этим автомобилем в гараже Ролло, с какой араб прощается со своим скакуном.

А мистер Бантинг вполне мог бы купить его... При мысли об этом Крис сгорал от зависти, выходил из себя; он чувствовал, что имеет дело с каким-то совершенно патологическим упрямством. Его родной отец может в любую минуту пойти в гараж к Ролло и сказать: «О’кэй, я беру этот «Босток» в двенадцать лошадиных сил». Но разве он это сделает? Разве сделает? — вопрошал Крис с таким сарказмом, что вопрос звучал чисто риторически. А если даже мистер Бантинг и поддастся на уговоры, на это уйдет столько времени, что автомобиль успеют продать какому-нибудь более предприимчивому человеку. Нет, уж если вам представляется возможность купить хорошую подержанную машину, хватайтесь за нее обеими руками.

— Подумайте, как было бы хорошо для мамы, если бы у нас был автомобиль. Она ведь сейчас почти никуда не выходит. Не ему, конечно, наплевать. Он думает только о том, как бы побольше сэкономить.

— И что он будет делать с такой кучей денег? — спросила Джули. Слова «с такой кучей денег» прозвучали так, что ее отец подскочил бы как ужаленный, доведись ему их услышать.

— За последнее время он стал еще скупее, — мрачно заметил Крис.

— Я только что хотела это сказать.

По мнению Эрнеста, мистер Бантинг был не столько скуп, сколько недальновиден. Вся его политика по отношению к семье была попросту проявлением близорукости. Вместо того чтобы истратить лишнюю сотню фунтов и дать детям возможность сделать приличную карьеру, он сунул их в первую попавшуюся контору, предпочитая, видимо, оставить им несколько сотен в наследство. А потрать он эти деньги на них сейчас, им бы и наследство не понадобилось.

В других семьях отцы обладают более здравым взглядом на вещи. Он, Эрнест, был просто поражен, когда некоторые из его товарищей, готовившиеся сделать блестящую карьеру, познакомили его со своими отцами. Все эти отцы — самые обыкновенные люди; у одних небольшие лавки, другие где-то служат, и всем им далеко до мистера Бантинга, заведующего отделом универсального магазина Брокли. Однако они понимают, что нужно дать сыновьям возможность выйти в люди. Они не хуже самого Эрнеста, не хуже всякого человека, обладающего хоть крупицей здравого смысла, понимают, что дать сыну возможность зарабатывать, ну, скажем, тысячу фунтов в год, значит чрезвычайно выгодно поместить капитал. Совершенно ясно, что это самое выгодное помещение капитала, какое можно себе представить. И все же — и тут Эрнест красноречиво пожал плечами — их отец не в состоянии это понять.

— Да, ты прав, — согласился Крис, но без особого энтузиазма, так как эти рассуждения напомнили ему о неприятной перспективе приближающихся экзаменов по банковскому делу, а Джули сказала: — Ты считаешь, что он должен был бы послать нас учиться? Ив Паусон шикарно проводит время в своем колледже. Почти никакой зубрежки.

— Не нужно забывать, что в некоторых отношениям он совсем неплохой старикан, — изрек Крис после паузы. — Я не думаю, чтобы он сознательно желал нам зла.

— А я думаю, — сказал Эрнест веско, как и подобало старшему брату, — что он даже не понимает, что делает нам зло. У него это вроде... вроде навязчивой идеи.