Кабахи

За купой кипарисов, образовав огромное кольцо, стеной стояли люди. Здесь состязались в грузинской борьбе — «чидаоба». Зурна играла «сачидао». Неистово гудел, грохотал барабан. Народу в кругу все прибавлялось. Слышались натужное дыхание борющихся и громкие восклицания зрителей. Среди общего гомона порой выделялось:

— Борются: Шишманашвили — из Икалто. От Джохоло — Борчашвили. Музыка, играй.

И раздувались у зурначей щеки — казалось, вот-вот лопнут.

Вдруг разнесся слух: борется Бакурадзе.

Молодежь двинулась к кипарисам.

Неотразимой приманкой было это имя для мужской половины человеческого рода — даже старики и те с довольными, хмельными улыбками покинули изобильные пиршественные столы.

И весь народ разом хлынул на площадку для борьбы. Те, кто не смог протиснуться в кольцо, бросились к кипарисам.

Внутри круга ходил какой-то плечистый верзила, упирался в грудь наступающим зрителям и кричал надсадно:

— Назад! Назад! Шире круг!

Но противостоять напору было невозможно, — чуть попятившись, люди через мгновение снова подавались вперед.

Тогда верзила взмахнул добытой откуда-то хворостиной, забегал внутри круга, стал хлестать по ногам напирающую толпу. Тут передние отшатнулись, отступили на шаг.

Рядом с зурначами, окруженный почитателями, готовый к бою, стоял Бакурадзе. Подбоченясь левой рукой и чуть склонив могучую шею, он с покровительственным видом дожидался противника. И противник не заставил себя ждать — зрители сразу узнали чалиспирского богатыря. Это превзошло все их ожидания. Лучшего зрелища алавердский праздник не мог предложить!

Бакурадзе хорошо знал Закро — относился к нему с большим уважением и был бы рад встретиться с ним на любом ковре, в любом соревновании, а не просто для забавы, во время праздничного гулянья. Но и тут он не стал уклоняться — пристали чалиспирские ребята, да и своим друзьям он не захотел отказать. Такая у него была слава — не отступит даже перед взбесившимся буйволом.

Закро разулся и ногой в носке попробовал грунт, поросший шелковистой травой. Валериан с большим тщанием подпоясывал его ремнем. Варлам неторопливо заправлял ему за пояс полы короткой чохи — борцовки.

Зурна смолкла.

Зрители затаили дыхание.

Верзила, стоявший около барабанщика, подошел к Бакурадзе.

Они пошептались. Верзила, схватив руку борца за запястье, поднял ее вверх и возгласил зычно, словно через рупор:

— Выступают: от Чабинаани — Бакурадзе. Абсолютный чемпион страны по грузинской борьбе, мастер спорта. Ахметский район.

Выпустив руку Бакурадзе, он пересек круг и встал рядом с Закро.

— От Чалиспири — Заалишвили. Имеешь какое-нибудь звание?

Закро махнул рукой:

— Хватит с меня и этого.

«Арбитр» посмотрел на него с недовольным видом и закончил:

— Телавский район. Играй, музыка!

Зажужжала первая зурна. Визгливо подхватила напряженную мелодию другая. Загудел барабан — учащенно забились под его мерный грохот сердца.

Кровь закипела в жилах.

Нервы напряглись до предела.

Затрепетали мышцы, и борцы двинулись навстречу друг другу.

Разведка была мгновенной — зрители не успели вздохнуть, как она завершилась.

Чемпион загородился левой рукой, а правой сумел ухватить противника за ворот.

Последовала молниеносная подножка — зрители увидели только, как могучее тело поднялось в воздух и чалиспирский богатырь ударился оземь правой лопаткой.

— У-ух! — взревели чабинаанцы и все друзья-приятели чемпиона. — Есть! Положил!

— Не было! Не было!

— Больше не борись, Зураб!

— Не было! На одну лопатку упал!

— Браво, Зураб! Молодец!

— Да не проиграл Закро, чабинаанцы, чтоб вашу…

— Ура-а! Выходи из круга, Зураб!

Но Бакурадзе не ушел из круга. Ликование было преждевременным. Он знал, что положить Заалишвили не так-то просто.

Словно распрямившаяся пружина, вскочил с земли Закро.

Долго ходили борцы друг возле друга. Выиграв очко, Бакурадзе стал осторожен.

И вновь на мгновение окаменели зрители.

Тем же приемом, какой применил Бакурадзе, Закро бросил чемпиона на землю и отскочил в сторону.

Пришла очередь чалиспирцев взреветь от восторга.

Бой постепенно становился все напряженнее. Соперники, до сих пор настороженные и осмотрительные, разгорячились сверх меры. Приемы молниеносно сменялись, следовали один за другим, подножки и подсечки чередовались с захватами. Поединку, однако, не было видно конца. Каждый шаг вперед или в сторону был точно рассчитан, каждый прыжок отмерен, атака и защита обдуманы до мелочей.

Усталые борцы пристально следили друг за другом, надеясь обнаружить хоть малейшую ошибку, мельчайший просчет в тактике противника, стараясь отвлечь или притупить его внимание.

Первыми подняли голос старики:

— Довольно, разнимите их, не насмерть же они схватились!

— Разнимите их, оба молодцы что надо!

Верзила пустил в ход свою хворостину, забегал внутри кольца зрителей.

— Назад! Подайтесь назад! Кто вас спрашивает — разнимать или не разнимать!

— Дайте им дух перевести! С обоих пот ручьями катится!

Но соперники не хотели отдыхать. И зрители, окружавшие площадку, поняли: предназначенное должно свершиться — эти двое будут бороться до конца.

Вдруг Бакурадзе заметил, что у чалиспирца выбилась из-под пояса пола куртки. Взгляд, брошенный чемпионом, не ускользнул от Закро — он поспешил исправить непорядок в своей одежде, но было уже поздно: противник воспользовался его упущением и ухватил выбившийся край борцовки. Еще мгновение — и претендент должен был взлететь в воздух, переброшенный через плечо чемпиона.

Но случилось иначе: Бакурадзе выпустил противника, отскочил подальше, остановился, уперев руки в бока, и дал зрителям время восхититься его благородством. Потом подошел к Закро, собственноручно поправил ему куртку, затянул на нем пояс потуже и снова отошел в сторону.

От досады слезы навернулись Закро на глаза. Здоровенный кадык его задрожал, он с трудом проглотил подступивший к горлу комок.

Это была любимая уловка Бакурадзе: сломить противника нравственно, вот так взять над ним верх, если физически не удалось его одолеть. Зрители восторженно аплодировали великодушному спортсмену, и все симпатии оказывались на его стороне.

Никто не догадывался, что хитрый чемпион прибегает к этой уловке, лишь когда он уверен, что положить противника обычным приемом, воспользовавшись его оплошностью, наверняка не удастся.

Против шейного захвата и броска через плечо чалиспирец мог защититься великолепным контрприемом, которым владел в совершенстве. И проводил он свой контрприем в десятые доли секунды. Левой ступней он обхватывал левую же голень противника, с силой упирался соединенными ладонями ему в затылок, бросал его ничком на ковер, сам же наваливался сверху всей своей тяжестью. И жалкое зрелище представлял собой потом нос его жертвы.

Бакурадзе все это было хорошо известно, и он решил убить разом двух зайцев — избежать риска и щегольнуть благородством.

После невольной короткой передышки борцы с еще большей энергией возобновили схватку. Все яростнее становились атаки, все упорней защита. Зрители замерли в напряжении — никто не смел дохнуть. Все понимали, что близится решающая минута. Такое инстинктивное чувство охватывает обычно зрителей перед самым концом состязания.

И вот чемпион отер пот со лба, когда противник находился на расстоянии вытянутой руки от него. В то же мгновение плечо Бакурадзе очутилось под мышкой у Заалишвили. Закро обвил левую ногу противника по-чалиспирски «наоборот» своею и услышал — голос зурны внезапно вошел в полную силу. Грохот барабана стал оглушительным. С разных сторон послышались подбадривающие и досадливые возгласы. И Закро вдруг осознал: сейчас или никогда!

Но Бакурадзе не дрогнул. Могучими руками обхватил он своего противника вокруг пояса и поднял его на воздух как ребенка. Потом, выбрав минуту, искусно высвободил ногу, обезопасил себя от убийственной подножки и с силой тряхнул Закро, попытался бросить его наземь. И тут он допустил самую большую ошибку, какую совершил за все годы своей спортивной карьеры.