Собрание сочинений. Т. 9.

— Зато мы будем жить все вместе, — сказала она.

— И потом, этот Париж не доведет господина Лазара до добра! — осмелилась вставить Вероника. — Пусть уж лучше приедет к нам да подлечит немного свой желудок.

Госпожа Шанто кивком выразила одобрение. Она снова принялась за письмо, полученное утром.

— Погодите, вот он говорит о финансовой стороне предприятия.

И она стала читать, давая подробные комментарии. Чтобы построить небольшой завод, нужно около шестидесяти тысяч франков. В Париже Лазар встретил старого товарища по Кану, толстяка Бутиньи, который в четвертом классе не поладил с латынью и бросил лицей, а теперь торгует вином. Бутиньи, большой поклонник этого плана, предлагает тридцать тысяч франков; это прекрасный компаньон, его практическая сметка обеспечит материальный успех. Остается лишь занять еще тридцать тысяч, — ведь Лазар хочет, чтобы половина в деле принадлежала ему.

— Как вы слышали, — продолжала г-жа Шанто, — он просит меня обратиться от его имени к Тибодье. Хорошая идея. Тибодье, конечно, не преминет одолжить ему деньги… кстати, Луиза больна, я съезжу туда, привезу ее на недельку к нам, вот и предлог поговорить с ее отцом.

Глаза Полины потускнели, она судорожно прикусила губу. Вероника, вытиравшая чайную чашку, пристально наблюдала за ней, стоя на противоположном конце стола.

— Я подумывала о другом, — вполголоса сказала г-жа Шанто, — но такие предприятия всегда сопряжены с риском, и я дала себе слово не заикаться об этом.

Потом она обратилась к девушке:

— Да, милочка, ты сама могла бы одолжить кузену эти тридцать тысяч франков… Едва ли тебе когда-нибудь представится случай так выгодно поместить капитал. Это тебе будет давать примерно процентов двадцать пять, ведь кузен сделает тебя участницей прибылей. У меня просто сердце разрывается, когда я думаю, что это богатство потечет в чужой карман… Но все же я не хочу, чтобы ты рисковала своими деньгами. Это неприкосновенный капитал, он там, в ящике, и я верну тебе его нетронутым.

Полина слушала, все больше и больше бледнея, в ней шла внутренняя борьба. От Кеню и Лизы она унаследовала скупость, любовь к звонкой монете, в ней всколыхнулось привитое когда-то в колбасной лавке уважение к деньгам, страх, что их можно потерять; что-то постыдное, неведомое, затаенная скаредность пробуждалась в ее добром сердце. Вдобавок тетка часто показывала ей ящик бюро, где покоилось наследство, и при одной мысли, что оно может растаять в руках бестолкового кузена, Полину охватывало негодование. Но она сдерживалась, к тому же ее преследовал образ Луизы, которая приносит большой мешок серебра Лазару, и это особенно терзало ее.

— Даже если ты согласна, я ни за что не соглашусь, — продолжала г-жа Шанто. — Не правда ли, мой друг, это вопрос совести?

— Ее деньги — это ее деньги, — ответил Шанто, вскрикнув от боли и пытаясь приподнять ногу. — Если дело обернется плохо, мы будем в ответе. Нет, нет! Тибодье с радостью даст нам взаймы.

Наконец Полина обрела голос, то был горячий, сердечный порыв.

— О, не причиняйте мне такого горя, я должна одолжить Лазару эти деньги. Разве он не брат мне?.. Было бы просто подло, если бы я отказала ему. Зачем вы так говорите? Тетя, дай ему деньги, дай ему все.

Победа недешево обошлась Полине, глаза ее были полны слез, а губы смущенно улыбались; она стыдилась своих колебаний, хотя в глубине души жалела о деньгах, и это приводило ее в отчаяние. Ей еще пришлось спорить, убеждать родных, которые упорствовали, понимая, что возможна неудача. В данном случае они проявили безупречную честность.

— Иди сюда, поцелуй меня, — сказала наконец тетка, прослезившись. — Ты добрая девушка… Раз это огорчает тебя, Лазар возьмет у тебя деньги.

— А меня ты не обнимешь? — спросил дядя.

Сидя за столом, они плакали и целовались. Потом, когда Полина пошла звать Матье, который лаял во дворе, а Вероника сервировала чай, г-жа Шанто, вытирая глаза, добавила:

— Великое утешение, что она так отзывчива.

— Еще бы, — буркнула Вероника, — она готова снять с себя последнюю рубашку, только бы у той другой ничего не брали.

Через неделю, в субботу, Лазар вернулся в Бонвиль. Доктор Казенов, приглашенный к обеду, должен был привезти молодого человека в своем кабриолете. Аббат Ортер, который тоже был приглашен, явился первым и сел играть в шашки с Шанто, растянувшимся в кресле. Припадок длился три месяца, никогда еще старику не приходилось так страдать; теперь он уже блаженствовал, отеки почти исчезли, хотя в ступнях еще остался ужасный зуд и кожа шелушилась. Вероника жарила голубей, и всякий раз, когда распахивалась кухонная дверь, ноздри Шанто раздувались, снова им овладевало его неисправимое чревоугодие, — это вызывало справедливые нарекания кюре.

— Вы не следите за игрой, господин Шанто… Поверьте мне, сегодня вы должны быть воздержаны, лакомства в вашем положении ни к чему.

Луиза приехала накануне. Когда Полина услышала стук колес кабриолета, обе девушки бросились во двор. Но изумленный Лазар, казалось, видел одну только кузину.

— Неужто это Полина?

— Да, это я.

— Боже! Чем же тебя здесь кормили, что ты так выросла?.. Теперь тебя уж можно замуж выдавать.

Она зарделась и радостно рассмеялась, а глаза сияли от счастья, что он так рассматривает ее. Лазар оставил девчонку, школьницу в полотняной блузе, а теперь перед ним стояла высокая молодая девушка, ее грудь и бедра кокетливо облегало белое летнее платье в розовых цветах. Взглянув на него, она вдруг стала серьезной; нашла, что он постарел, как-то ссутулился, смех его уже звучал не молодо, нервный тик пробегал по лицу.

— Что ж поделаешь, — продолжал он, — придется относиться к тебе серьезно… Здравствуй, мой компаньон.

Полина еще больше покраснела, эти слова переполнили ее счастьем. Теперь, после того как кузен поцеловал ее, он может целовать и Луизу. Пускай, — она не ревнует.

Обед прошел чудесно. Шанто, запуганный угрозами доктора, ел умеренно. Г-жа Шанто и кюре строили грандиозные планы насчет расширения Бонвиля, когда, благодаря торговле водорослями, край разбогатеет.

Разошлись только в одиннадцать. Наверху, дойдя до дверей своих комнат, Лазар и Полина расстались, и молодой человек шутливо спросил:

— Итак, мы уже до того взрослые, что даже нельзя пожелать друг другу спокойной ночи?

— Что ты? Конечно, можно, — воскликнула она, кидаясь ему на шею и целуя его прямо в губы, с прежней порывистостью девчонки.

Два дня спустя отлив обнажил сидящие глубоко в воде прибрежные скалы. В пылу увлечения, которое охватывало Лазара в начале каждой новой затеи, он не хотел больше ждать и полез босиком в море, накинув лишь парусиновую куртку на купальный костюм. Полина тоже приняла участие в разведке, она надела купальный костюм и грубые башмаки, припасенные для ловли креветок.

Когда они оказались на расстоянии километра от берега, среди целого леса водорослей, еще мокрых от только что схлынувших волн, молодой человек пришел в восторг, словно впервые увидел этот огромный урожай морской травы, хотя они уже сотни раз здесь проходили.

— Смотри! Смотри, — кричал он. — Сколько добра!.. И им никто не пользуется, ведь это тянется и дальше метров на сто.

Затем он оживленно и подробно стал перечислять разновидности водорослей: светло-зеленая морская трава, похожая на тончайшие волоски, расстилалась по дну непрерывным рядом широких лужаек; прозрачная зеленовато-серая мешочница с тонкими и широкими, как у салата-латука, листьями; зубчатые фукусы, пузырчатые фукусы в таком количестве, что они покрывали утесы, словно ковром мха. По мере того как Полина и Лазар продвигались дальше, следуя за отливом, они встречали еще более удивительные и огромные растения — ламинарии и особенно «перевязь Нептуна», напоминающую зеленоватый кожаный ремень с кудрявой бахромой, точно скроенный на грудь гиганта.

— Ну что? Какое богатство пропадает! — воскликнул Лазар. — До чего глупо!.. В Шотландии по крайней мере додумались до того, что употребляют мешочницу в пищу. Мы же изготовляем из морской травы волос для набивки, а фукусами пользуемся для упаковки рыбы. Все остальное идет на удобрения, свойства которых еще не выяснены, и остается для крестьян, живущих вдоль побережья… Подумать только, наука до сих пор пользуется варварскими методами, и у нас сжигают несколько возов водорослей, чтобы получить немного соды!