Лучшее за год 2005. Мистика, магический реализм, фэнтези

В зале стояла тишина, если не принимать во внимание стук дождя и изредка раздававшееся шипение или рычание любимых спутников колдуньи. Она взметнула руку, и все перестали шипеть и рычать, только дождь продолжал идти.

— Вы все еще здесь? — обратилась колдунья к неподвижным фигурам. — Как мне повезло, что я застала вас дома. Ах да, конечно, вы могли бы сделать для меня совсем ма-аленькое одолжение. — Она улыбнулась. — О, это — пустяк, совершеннейший пустяк, но я знаю — вы с радостью поможете мне. Видите ли, нам с вами нужно заново заполнить этот бланк.

Она протянула руку, и Пенни поспешила к ней, чтобы отдать бланк об изъятии вклада. Колдунья подошла к трону и подняла безвольную руку королевы. Из воздуха возникло гусиное перо — черное и блестящее, — и колдунья вложила его в безжизненные пальцы.

— Подпиши, — приказала она, и пальцы стали водить пером по листку бумаги, в то время как голубые глаза королевы были пусты. — Дату, — процедила колдунья сквозь зубы, и перо снова задвигалось.

Колдунья переместилась к трону короля и подняла его руку. Он слегка повернул голову, и взгляд его встретился с глазами Пенни.

Колдунья сложила его пальцы вокруг гусиного пера.

— Ну не волнуйся из-за пустяков, — сказала она. — Мы ведь теперь так близки. Сделай для меня эту малость, и мы почти покончим с этим. Ты будешь моим, и принцесса будет моей, моими будут корона и скипетр, и ничто уже не будет противостоять мне — правительнице Королевства. — Она улыбнулась ему. — Еще чуть-чуть, и принцесса — моя. Подпиши, — велела она. — Дату. — (И перо задвигалось.) — Это ведь ты придумал, не так ли? Спрятать ее, а также корону и скипетр, когда вы поняли, что вам не победить меня своим ничтожным добродетельным волшебством, и мне пришлось потратить восемнадцать лет на то, чтобы выманить ее наружу, я посылала своих любимцев одного за другим проникнуть сквозь холодную сталь и преодолеть все эти ужасные условности. Неужели вы думали, что я ничего не знаю? — Она выпрямилась. — Но если даже мне не удалось до нее добраться, то вам — и подавно. Итак, она не подозревает о том, какой силой обладает, а я уж позабочусь о том, чтобы она никогда не узнала. — Зажав бланк между пальцами — большим и указательным, с длинным ногтем, — она повернулась к Пенни: — Теперь ваш черед, наш дорогой друг нотариус.

Пенни стояла, засунув руки в карманы своей шерстяной кофты, и смотрела на нее. Колдунья уставилась на Пенни, она впервые разглядела девушку в тяжелых ботинках и в юбке со складками, которые странно сочетались с практичной шерстяной кофтой и черно-желтыми волосами, сережками и чистыми голубыми глазами.

Пенни вынула руки из карманов. В одной руке она держала зубное кольцо, в другой — погремушку. Она спокойно указала погремушкой на колдунью.

— Нет… — взвизгнула колдунья. — Нет…

— Ты — кролик, — решительно произнесла Пенни.

Гомер пришел в гости спустя несколько недель, он привел с собой всех остальных людей из банка — служащих, кассиров, охранника мистера Пепаса и его жену. Они показались в облаке тумана на дороге перед замком. Грязь высохла, исчезла вместе с русалками, троллями, вампирами и нависавшими черными тучами. Поля вновь зазеленели, и крестьяне повсюду восстанавливали свои хозяйства, разрушенные войной во время короткого правления Темной Правительницы. Пенни со своими родителями встречала гостей на дороге, потом они все вместе пошли к заново отремонтированному замку. Когда они проходили мимо маленькой деревни на пути к воротам замка, Гомер обратил внимание на деревянные ящики, приставленные к заборам, в каждом саду.

— Клетки, — объяснил король, улыбаясь дочери. — У нас развелось слишком много кроликов.

Поль Лафарг

Плач по Уру

Когда началась война, мы с Джейн лежали в постели. Люди, проезжавшие мимо нашего дома, высовывались из окон машин, и их крики «Война! Война!» неслись сквозь голые ветви деревьев. Последний раз такой подъем наблюдался после того, как женская баскетбольная команда Коммонстока выиграла право сражаться в турнире Северо-Восточного региона, где и проиграла впоследствии, как мне кажется.

Я испытал приступ разочарования. После длительных сомнений в течение всей зимы Джейн наконец-то решила примерить костюм, который я купил ей ко дню рождения, и мы были в самом начале процесса раздевания. Но война есть война, и надо пойти посмотреть, в чем дело, даже если это и не сулит ничего хорошего. Вместе с Джейн мы спустились на первый этаж и уселись на кожаном диване. Диктор новостей демонстрировал карту страны, которая выглядела точно как штат Нью-Йорк.

— Наши войска высадились в портовом городе Нью-Йорке, — сказал он, а потом пояснил, что тот город, конечно, назывался иначе, но военные предпочли употребить это название, поскольку истинное наименование было слишком трудным для запоминания. — Сопротивление оказалось слабее, чем мы ожидали, — сообщил диктор.

— Наши ракеты и снаряды осветили небо над городом, — продолжал военный корреспондент с места событий. — Повсюду царит полнейший хаос. Люди разбегаются в разные стороны.

— Конечно, они разбегаются, — заметила Джейн, подцепляя пальцем бретельку бюстгальтера. — В них же стреляют.

— Те, кто сохранил здравый смысл, остаются в своих домах, — доложил военный корреспондент.

Я почему-то вспомнил свое детство, проведенное в настоящем Нью-Йорке. Однажды посреди ночи я ускользнул из дому и прошел по Бродвею до самого универмага Вулворта. На улицах было полно людей, которых я мог испугаться, если бы встретился с ними днем. Зато ночью они совершенно не казались опасными. Это были просто такие же жители города, как и я сам. Между нами моментально возникла негласная договоренность оставить друг друга в покое. Не думаю, что был счастлив в то время, — иначе зачем бы я отправился на улицу посреди ночи? Но, оглядываясь в прошлое, я нахожу это воспоминание радостным.

— Дамы и господа, сейчас к вам обратится министр, — объявил диктор.

На экране появился министр.

— Разрешите мне дать вам кое-какие разъяснения, — произнес он. — Мы намерены вести эту войну, как если бы это была война.

— Неграмотный повтор, — поморщился я.

— Ш-ш-ш, — остановила меня Джейн.

— Наши действия будут исполнены самого воинственного духа, — продолжал министр. — Мы будем вести себя по-воински.

— Нет такого слова, — возмутился я.

— Ты замолчишь или нет?

— И нас ничто не остановит, — закончил министр. — Вопросы есть?

Я поднял руку:

— Вы умеете разговаривать по-английски?

— Министр тебя не слышит, — сказала Джейн.

На телевидении решили, что мы хотим посмотреть на ракеты и бомбы, и на экране появились ракеты и бомбы. Город исчез из виду — можно было рассмотреть только светящиеся следы снарядов и взрывы.

— Интересно, кто там остался в живых? — спросил я.

— Военный корреспондент утверждал, что все разошлись по домам.

— Так это и есть их дома, — заметил я.

— Больше нет.

Я положил руку ей на поясницу, погладил пониже лопаток.

— Иногда ты бываешь такой прозаичной.

— Что в этом плохого?

— Может, и ничего.

— Я иду в постель, — заявила Джейн.

— В постель или спать?

— Спать.

— Тогда я еще немного посижу здесь.

— Как хочешь.

Джейн ушла наверх. Потолок слегка вздрогнул, когда она сбросила один ботинок, потом то же повторилось со вторым. Я лежал на диване и смотрел, как падают бомбы. Вероятно, я задремал, потому что внезапно мне показалось, что они бомбят Нью-Йорк, но не современный Нью-Йорк, а темный и грязный город, каким он запомнился мне с детства. Как будто наши ракеты, управляемые со спутников, смогли проникнуть в воспоминания и разрушить то, чего уже давно не существовало. Я закричал, а может быть, мне только приснился этот крик. Когда сон закончился, через жалюзи просвечивало солнце, а телевизор продолжал работать.