Саквояжники (Охотники за удачей, Первопроходцы)

– Что ты собираешься делать, Дэвид? – мягко спросил Ирвинг.

– Не знаю, – ответил Дэвид, – я не знаю, что делать.

– Ты можешь пустить всена самотек, и пусть неудачник плачет.

– Я понимаю, – сказал Дэвид. Он наконец чиркнул спичкой и прикурил. – Корд не уделяет много внимания студии, мы как бы отошли на второй план. Но я знаю, что он умеет делать фильмы, у него настоящее чутье для кинобизнеса. Поэтому он и купил компанию. Он не такой, как Шеффилд со своей бандой. У них на уме только банкиры, брокеры, цифры, им на все плевать, кроме расходов и доходов и ведомостей баланса.

– Но у банкиров и брокеров все карты на руках, – сказал Ирвинг, – только глупец может их игнорировать.

– Конечно, – почти в ярости сказал Дэвид, теребя в руках сигарету.

Ирвинг помолчал некоторое время, потом улыбнулся.

– Вот что я тебе скажу, Дэвид. Я соберу все наши голоса и отдам тебе. Ты сам решишь, как их лучше использовать при голосовании.

– Ты действительно так сделаешь? – Дэвид был поражен.

– Думаю, что у меня нет выбора. – Рассмеялся Ирвинг. – Разве ты не возил для нас виски из гаража Шоки?

– А вот и кофе, – раздался голос Розы, вошедшей в гостиную с подносом.

– Боже! – воскликнул Ирвинг. – Да это шоколадный торт!

– Я сама его испекла. – Роза довольно рассмеялась.

Ирвинг откинулся на спинку дивана.

– Ох, доктор! – сказал он, отдуваясь.

– Еще кусочек?

– Я уже съел три. Если съем еще один, то вам придется делать пластическую операцию на моем животе, чтобы придать ему первоначальную форму.

– Тогда выпейте еще кофе, – предложила Роза и, наполнив его чашку, начала собирать тарелки из-под торта.

– Я хотел тебя вот о чем спросить, Дэвид, – сказал Ирвинг. – Ты когда-нибудь слышал о девушке по имени Дженни Дентон?

– Дженни Дентон? Нет. – Дэвид покачал головой.

– Я совсем и забыл, что ты уже не вращаешься в обществе, – сказал Ирвинг, бросив взгляд на Розу.

– А в чем дело? – спросила Роза. – Я знаю Дженни Дентон.

– Вы? Откуда вы ее знаете, доктор?

– Четыре года назад девушка с таким именем работала в больнице медицинской сестрой.

– Среднего роста, темноглазая, длинные светло-каштановые волосы, хорошая фигура и завлекательная походка.

– Вы имеет в виду «сексуальная»? – рассмеялась Роза.

– Да, именно это я и имел в виду, – кивнул Ирвинг.

– Ну и что насчет этой девушки? – спросил Дэвид.

– Дженни, пожалуй, самая дорогая проститутка в Лос-Анджелесе. У нее шестикомнатный дом на холмах, и если тебе хочется увидеть ее, то прийти можно, только если тебе назначено. Она никогда не пойдет в отель. У нее имеется список клиентов, и прежде чем попасть к ней, можно прождать две-три недели. Он работает только пять дней в неделю.

– Если вы рекомендуете моему мужу, – оборвала его с улыбкой Роза, – то лучше остановиться.

Ирвинг рассмеялся.

– Похоже, что на прошлой неделе Морис Боннер посетил ее, и она обслужила его по высшему классу. А на следующий день Дженни появилась на студии для кинопробы. Он снял на цветную пленку несколько сцен по старому сценарию, который был у него под рукой. Он решил, что пробы удались. Он одел ее в белое шелковое платье, и она выходила из большого бассейна на двенадцатой площадке, демонстрируя свои прелести. Через два дня эта проба уже считалась наилучшей лентой для домашнего просмотра. Боннер получил на нее больше заявок, чем Селзник на «Унесенные ветром».

Дэвид знал только один сценарий, где была такая сцена.

– А ты не понишь название сценария? – спросил он. – Может быть, «Грешница»?

– Возможно.

– Если это так, то это сценарий, который написали Корду специально для Рины Марлоу незадолго до ее смерти.

– Меня не интересует, для кого он был написан, – улыбнулся Ирвинг, – ты должен посмотреть эту пробу. Ты ахнешь. Я просмотрел ее дважды, и так поступили все, кто был со мной в проекционной.

– Я посмотрю ее завтра, – сказал Дэвид.

– Мне бы тоже хотелось посмотреть, – подала голос Роза.

Дэвид взглянул на нее и улыбнулся. Впервые она проявила интерес к кино.

– Приходи завтра в студию к десяти и вместе посмотрим.

– Если бы у меня завтра не было бы важной встречи, я бы тоже пришел, – сказал Ирвинг.

Дэвид завязал пояс пижамной куртки, уселся в кресло, стоящее рядом с окном, и посмотрел на океан.

Он слышал плеск воды в ванной и голосок Розы, замолкнувший, когда она начала мыть лицо. Он вздохнул.

Позади раздался звук открываемой двери, и Дэвид обернулся. Роза стояла в дверях и задумчиво смотрела на него.

– Ты хочешь что-то сказать мне? – улыбнулся Дэвид. – Ну давай.

– Нет, Дэвид, – ответила она. – Жена обязана слушать, что говорит ее хозяин и господин.

– Я не чувствую себя хозяином и господином.

– Что-нибудь не так, Дэвид?

– Не знаю, – ответил он и начал рассказывать ей всю историю, начиная со встречи с Шеффилдом в тот самый вечер, когда она позвонила. Она подошла к нему и прижала его голову к своему животу.

– Бедный Дэвид, – сочувственно прошептала она. – Так много проблем.

Он повернулся к ней.

– Я должен принять решение. Как, ты думаешь, я должен поступить?

– Как бы ты ни поступил, Дэвид, нам все равно будет хорошо.

– Нам?

Она медленно улыбнулась, чувствуя мощь своей недавно обретенной женской силы. Тихим и счастливым голосом она сказала:

– У нас будет ребенок.

16

После темноты проекционной солнечный свет резал глаза. Они молча шли к кабинету Дэвида, расположенному в одном их административных зданий.

– О чем ты думаешь, Дэвид, – тихо спросила Роза. – Эта кинопроба заставила тебя пожалеть о женитьбе?

Дэвид посмотрел на нее и рассмеялся. Он открыл дверь, и они прошли мимо секретарши в кабинет. Дэвид уселся за свой стол. Роза устроилась в кожаном кресле перед столом. Лицо Дэвида все еще сохраняло задумчивое выражение. Она взяла сигарету.

– Что ты думаешь об этой пробе? – спросил он.

– Теперь мне понятно, почему она сводит с ума всех мужчин, – улыбнувшись, ответила она. – Ее вид в мокрой облегающей одежде, когда она выходит из воды, и вправду самое впечатляющее зрелище, которое я когда-либо видела.

– Забудь об этой сцене. Лучше скажи, что ты вообще думаешь о ней?

– Она была прекрасна. У меня сердце кровью обливалось, когда Иисуса волокли на крест, а она ползла за ним по грязи, пытаясь поцеловать его ноги. – Роза немного помолчала. – Это были настоящие слезы или макияж?

– Настоящие, – ответил он, – при пробах никогда не пользуются бутафорскими слезами.

Дэвид почувствовал, как груз свалился с его плеч. Сама не ведая того, Роза подсказала ему ответ. Как и все, он был заворожен сценой крещения, не обратив внимания на другое.

Он положил перед собой несколько листков бумаги и начал писать. Роза встала, обогнула стол и, заглянув ему через плечо, прочитала: «Джонас. Я думаю, что настало время вернуться к кинобизнесу. Мне надо связаться с тобой. Дэвид».

Дэвид потянулся к телефону.

– Соедините меня с Макаллистером в Рино, – сказал он в телефонную трубку и, посмотрев на Розу, улыбнулся. Она улыбнулась в ответ и вернулась в кресло.

– Привет, Мак, – в голосе Дэвида звучали сила и уверенность. – Ты должен ответить мне на два вопроса, – Роза почувствовала гордость. Она была рада, что пришла на студию. Она открыла в муже новые для себя черты, о которых не знала раньше. – Первый. Могу ли я подписать контракт с актрисой от имени «Корд Эксплоузивз»? У меня есть достаточно важные причины, чтобы не заключать этот контракт со студией. Очень важные причины. И второй вопрос. У меня есть пленка, и я хочу, чтобы Джонас посмотрел ее как можно быстрее. Можешь ты передать ее ему? – Выслушав ответ Ма-каллистера, он сказал: – Нет, только это. Через два часа пленка будет в твоем кабинете в Лос-Анджелесе. Спасибо, Мак. До свидания.