Монт-Ориоль

имает его заигрывания, готова стать его сообщницей, отвечает «да» на это пожатие руки.

И, взвешивая все, она корила себя за то, что чересчур разошлась, была в Руайя чересчур развязна, теперь ей уже казалось, что сестра была права, что она скомпрометировала, погубила себя. Коляска катилась по дороге; Поль и Гонтран молча курили, маркиз дремал, Христиана смотрела на звезды, а Шарлотта с трудом сдерживала слезы — в довершение всего она выпила за обедом три бокала шампанского.

Когда приехали в Анваль, Христиана сказала отцу:

— Какая темень! Папа, ты проводишь Шарлотту?

Маркиз предложил девушке руку, и они тотчас скрылись из глаз.

Поль схватил Гонтрана за плечи и шепнул ему на ухо:

— Зайдем-ка на пять минут к твоей сестре. У нее да и у меня тоже есть к тебе серьезное дело.

И все трое поднялись в маленькую гостиную, смежную с комнатами Андермата и его жены. Как только они уселись, Христиана сказала:

— Вот что, Гонтран, мы с господином Бретиньи хотим сделать тебе внушение.

— Внушение? А в чем я грешен? Я веду себя паинькой, за отсутствием соблазнов.

— Не шути, пожалуйста. Неужели ты не видишь, что поступаешь очень неосторожно и просто некрасиво? Ты компрометируешь эту девочку.

Гонтран сделал удивленное лицо:

— Какую девочку? Шарлотту?

— Да, Шарлотту.

— Я компрометирую Шарлотту?..

— Да, компрометируешь. Здесь все об этом говорят! А сегодня вечером в парке Руайя вы вели себя очень… очень… легкомысленно. Правда, Бретиньи?

Поль ответил:

— Да, да. Я вполне с вами согласен.

Гонтран повернул стул, сел на него верхом, достал новую сигару, закурил и, выпустив дым, расхохотался:

— Ах, вот как! Я, оказывается, компрометирую Шарлотту Ориоль!

Он сделал паузу, чтобы усилить эффект своих слов, и отчеканил:

— А почему вы думаете, что я не хочу жениться на ней?

Христиана вздрогнула от изумления.

— Жениться на ней? Что ты! Ты с ума сошел!

— А отчего бы и не жениться?

— На ней? На этой крестьяночке?

— Та-та-та! Предрассудки!.. Откуда ты их набралась? От своего супруга?

Христиана ничего не ответила на этот недвусмысленный намек, и тогда он произнес целую речь, задавая вопросы и сам отвечая на них:

— Хорошенькая она? Да. Благовоспитанная? Да. И к тому же чистосердечная, милая, искренняя, естественная — не то что светские барышни. Образование же у нее не хуже, чем у них: говорит по-английски и по-овернски, а это уже целых два иностранных языка. Состояния у нее будет не меньше, чем у любой дворянской наследницы из бывшего Сен-Жерменского предместья, которое следовало бы окрестить «Пустокарманным предместьем». Она дочь мужика? Ну что ж, значит, у нее здоровая кровь, и она народит мне прекрасных ребятишек. Вот вам!

Так как он излагал все эти доводы по-прежнему шутливым, насмешливым тоном, Христиана спросила нерешительно:

— Послушай, ты серьезно говоришь?

— Да еще как серьезно! Девчурка — само очарование. Сердце доброе, личико прелестное, характер веселый, настроение всегда прекрасное, щечки