Полное собрание сочинений. Том 25

То же и с нами сделал Христос. Он прежде всего показал нам тот путь, который приведет нас, как солнце, — любовь к Богу, и как звезда, — любовь к ближнему, и велел нам держаться на них; потом подробно показал нам все те повертки, которые могут сбить нас. Он сказал: придет гнев, задор — остановись и одумайся: это одна из поверток, которая может увести тебя с пути жизни; не ходи по ней, а иди прямо. Придет похоть, — это другая повертка, опять одумайся и не иди по ложному пути. Придет тщеславие, корысть, — знай, что и это ложные пути.

Но мало и этого. Христос, кроме этих указаний, дает нам и подкрепление на пути нашем, дает нам хлеб и посох на дорогу. Он учит нас тому, что может поддержать нас на пути нашем, дает нам пищу и опору в слове Божьем, в общении со святыми, в установлении мира между людьми, в отречении от собственности, в освобождении от всякого господства, кроме господства истины.

Христос знал нашу слабость и сделал всё для того, чтобы мы с нашей слабостью могли итти по пути его. Учение его таково, что, понимая его, нам нельзя отговариваться своею слабостию. Если мы верим тому, что все пути помимо пути Христова ведут к смерти, нам уже нельзя говорить, что мы желали бы итти по пути жизни, но не можем итти по нем; не можем и отговариваться незнанием пути: всё, что нужно нам для того, чтобы не сбиваться с пути и итти по нем, дано нам. И если мы скажем, что мы слабы и не можем итти за Христом, то Христос ответит нам: да я для слабости-то вашей и указал вам вперед все те повертки, которые могут сбить вас, и научил вас, как поступать, и для слабости вашей дал вам в дорогу всё то, что может подкрепить вас. Что же вы не останавливаетесь там, где я сказал вам останавливаться и вспоминать мои слова? Что же вы не берете с собою в дорогу всё то, что я сказал вам, что оно подкрепит вас?

Что скажет отец тому сыну, которого он направил в путь, снабдив его и указаниями и пищей, когда найдет сына своего заблудшим совсем в другой стороне? Он наверное пожалеет его и опять выведет на дорогу и опять даст указания, как итти; и опять те же самые, потому что других нет; но он не будет слушать отговорок сына о том, что он заблудился потому, что ему трудно было помнить все указания, данные для пути, потому что человеку, которого одно дело итти, не может быть трудно помнить о том, куда он идет. Если же он говорит, что забыл, куда он идет, и всё-таки идет, то он лицемер или безумный. И мы лицемеры или безумные, если говорим, что верим Христу, и не идем по пути его.

Христос показал нам путь освобождения от смерти и ждет нас на пути этом. И если мы верим ему, то мы пойдем по нем. А если пойдем по нем, то, как и сказал он нам, узнаем, что иго его благо и бремя легко, и выйдем на путь жизни и придем к нему.

**** ГРЕЧЕСКИЙ УЧИТЕЛЬ СОКРАТ.

I.

Сократ хочет узнать, как людям жить надо, и слышит в своей душе голос

Сократ родился в Греции, в городе Афинах. Отец Сократа был рабочий, каменотес, а мать повивальная бабка. От этого-то Сократ и говаривал часто, что мать его была бабушка, — помогала людям рожаться, и он то же делает, только помогает не людям, а мыслям людским рожаться.

Отец Сократа учил его своему мастерству, посылал и в училище учиться грамоте и другим наукам. В Афинах все были грамотные, и было много разных училищ. Были самые бедные училища, где дети учились на дворе и буквы выводили палочками на песке. Были училища побогаче, где учились грамоте, черчению, счету и читали стихи. Были училища и самые высокие, где ученики обучались всему тому, что знали в то время греки.

Сократ был смолоду понятлив и охоч до ученья, и отец отдал его в высшее училище. И выучился Сократ в училище всем наукам и прочел сочинения всех лучших греческих писателей.

Кончил Сократ науку и вернулся к отцу и опять стал работать своим ремеслом, камни тесать. Работал Сократ хорошо, но за работой часто задумывался. Задумывался Сократ о том, что прошел он все науки и узнал всё то, чему учили людей, и ничего-то он не узнал того, что ему и другим людям знать нужно было.

«Надо, — думал Сократ, — дойти и понять, как жить человеку. А то учимся мы все много, и нет нам от нашего ученья прока. Хоть мы бы все звезды узнали и все камни в море учли и всех тому же научили, что я знаю, житье наше не стало бы от этого лучше. Все мы, люди, хлопочем, ищем каждый себе добра, а разберешь дело — мы вместо добра себе зло готовим. И не знает никто из нас, в чем настоящее добро для человека. Вот я учился, учился, а спроси меня, как человеку жить надо, — я и не знаю. А это одно нужно знать человеку. Только и пользы от моего ученья, что я узнал, что ученье всё наше пустое. Прежде, до ученья моего, я думал, что я что-нибудь знаю, а теперь верно знаю, что ничего не знаю. Только и проку от моего ученья, что я знаю теперь то, что я ничего не знаю. Учили меня про богов, что они создали людей и награждают их, если люди живут по их наказу, и казнят их, если люди не то делают, что велят боги. Но чего же хотят от нас боги и как они велят нам жить?»

И стал припоминать Сократ всё, чему учили его про богов. Богов почиталось у греков много. Один бог неба считался главным; другой считался богом морей; третий — богом ветров; четвертый — богом солнца; пятый — богом войны; шестой — богом веселья; седьмой — богом смерти.

Были и богини; была богиня мудрости, богиня вражды, богиня земледелия, богиня рукоделия и еще много других богинь. Писано было про богов, что живут они на небе, как люди на земле, и женятся, и блудят, и ссорятся, и плутуют, и воюют. Про главного бога Зевса учили, что он был силен и страшен: кто ему угождал, тому он давал во всем удачу, а на кого гневался, на того пускал молнию и убивал. И так представлен был Зевс в храме из камня, как большой, здоровый старик, с молнией в руке.

Начал же царствовать на небе Зевс с того, что сбросил с неба родного отца своего — Ад. Вспомнил это Сократ, вспомнил и о том, что учили про Зевса, как он с своей женой ссорился и обманывал ее, как напивался до-пьяна небесным напитком и как его тогда обманывали другие боги и даже люди. И понял Сократ, что если и есть такой Зевс, то Зевс этот не знает, как жить надо, так и от него заняться нечем.

После Зевса в почете была еще богиня Афина, — в честь ее и был назван город. Была такая кукла большая высечена из камня и поставлена на главной площади. На голове у нее был большой шлем и в руке было золотое копье. Учили про эту богиню, что она научила народ мудрости. И стал припоминать Сократ всё что учили про нее. И тоже, когда он разобрал дело, то увидел, что и от этой богини выучиться нечему. По рассказам была эта Афина хитрая и жестокая, помогала своим любимцам, а другим вредила без вины. И учили еще, что Афина эта узнала раз, что одна девушка гречанка прядет и ткет не хуже ее самой, то так раздосадовалась на девушку-мастерицу, что обернула ее в паука и велела ей век прясть.

Про других богов учили про такие же плохие дела.

Назывались боги богами, а дела их были человеческие, да еще часто плохие.

И подумал Сократ: «Нет! эти боги не настоящие, и через них не узнаешь, как человеку жить. Эти боги такие же слабые, как и мы, люди, они сами поступают не по правде, от них не научишься отличать добро от зла. А настоящий Бог должен быть праведен и научить человека, как ему жить».

И стал искать Сократ такого Бога. Не год и не два мучился Сократ, и не давали ему его мысли покоя ни днем, ни ночью. Но пришло время, и открылось Сократу то, чего он искал. Узнал он того Бога, которого искал и которого не знали греки, и нашел он Его ни где-нибудь, а в своей совести.

Пока искал Сократ этого Бога праведного, случалось с ним не раз и не два, и ночью и днем, когда задумается Сократ и хочет такое или другое дело сделать, вдруг слышит голос у себя в душе. Если хорошее, голос говорит: «делай, Сократ»; если дурное, голос говорит: «не делай, Сократ». И привык Сократ прислушиваться к этому голосу. И голос всё чаще и чаще говорил Сократу. И всё, что он говорил Сократу, была правда.