Смертельный номер (рассказы)

Она повела гостью в библиотеку, где на стеклянном подносе с золочеными ручками выстроились нарядные бутылки.

— Выбирай, — предложила она. — Тебе чего? — Джоанна умела угощать так, что отказаться было невозможно.

— Мне чуть-чуть, — сказала Милдред. — Пожалуй, капельку дюбонне.

Джоанна налила ей вина, а себе — виски с льдом.

— Дорогая моя, — сказала она, — я очень рада, что ты приехала пораньше. Имей в виду — ты никогда не сможешь приехать слишком рано. — Помолчав, она добавила. — Ты у меня, кажется, ни разу не ночевала? Странно. Почему?

— Может быть, потому что ты меня не приглашала остаться, — предположила Милдред, потягивая вино.

Джоанна нахмурила лоб.

— Ну что ты, наверняка я тебя приглашала, и не раз! Но ты у нас всегда нарасхват. — Она снова помолчала и налила себе еще немного виски. — Ужасно, до чего втягиваешься, да? Ну, тебе-то это не грозит, дорогая наша бесстрашная Милдред, — рассмеялась она, слегка охмелев. — Ты у нас даже тюрьмы не боишься, впрочем, тут у нас поблизости нет никаких тюрем. Правда, боишься всего остального. — Она опять рассмеялась. — Так что я хотела сказать? — Она порылась в памяти. — Ах да, о других нынешних гостях. Не стану их называть, даже если бы и помнила, но ты почти всех знаешь, они будут страшно рады тебя видеть, даже если ты…

Она умолкла, и Милдред вспомнила, что Джоанна отличается уникальной забывчивостью.

— Итак, за столом нас должно быть восемь человек. Надеюсь, так и будет, однако есть один джентльмен, на которого я не очень рассчитываю — у него какие-то дела, что-то по международной части, если я ничего не путаю… так вот с ним ты, Милдред, точно не знакома. Его зовут граф Олмюц…

— Никогда не слышала.

— Ну, он старинный друг нашей семьи — если меня можно назвать семьей.

— О-о, Джоанна…

— Я серьезно. Так что я хотела сказать?

— Понятия не имею.

— Так вот, этот человек, Олмюц, должен приехать к ужину, — Джоанна бросила взгляд на часы: они показывали 6.30, — хотя бы для ровного счета. Конечно, мы можем вести общую беседу, у тебя, дорогая, это как раз отлично получается, но число восемь мне нравится гораздо больше семи, во всех отношениях — к тому же он много о чем может рассказать, пожалуй, даже слишком много. Так что я-то хотела сказать?

— Понятия не имею.

— Ах да, вспомнила, — обрадовалась Джоанна. — Я знаю, ты не очень любишь ночевать в чужом доме.

Она замолчала и смерила Милдред пытливым взглядом.

— Так вот, я хотела сказать: в этом доме тебе нечего бояться. Ты так много для него сделала. И так хорошо его знаешь. Собственно, внутри все — плоды твоего труда, если бы не эта уродливая часть, которая выходит во двор…

— Я ее тоже видела, — сказала Милдред. — Правда, другие части изучила гораздо лучше.

В передней уже раздавались голоса.

— Так вот что я хотела сказать, — поспешила договорить Джоанна, — пока нашествие не началось: чтобы тебе не было страшно в том длинном, тоскливом коридоре, я выделила графу Олмюцу соседнюю комнату. Чтобы, так сказать, составил тебе компанию.

— А-а, — улыбнулась Милдред, — значит, на ночь мне лучше запереться?

— Ну что ты! — опешила хозяйка. — Он совсем не такой. Я разместила его там, как бы это сказать, в качестве музыкального сопровождения. Петь он не поет, но, боюсь, храпеть будет.

— Я помню тот коридор, — сказала Милдред, кутаясь в шаль, так как в доме (обычная для загородного дома особенность) отнюдь не было жарко. — Ты ни разу не просила меня им заняться — не хочешь привести его в порядок?

— Да ну его, — беспечно отмахнулась Джоанна. — Этот дом — какой-то ненасытный зверь, лучше сдерживать его аппетит, по мере возможности. Но что-то такое я хотела тебе сказать? Не припомнишь?

— Понятия не имею.

— Ах да, вспомнила. У этого моего старинного друга, графа Олмюца, есть некоторые… мм… своеобразные привычки. Ну-ну, Милдред, не пугайся, своеобразные, совсем не в том смысле, иначе бы я ни за что не поселила его… совсем рядом с тобой. Нет. Я вот о чем, — он как-то особо воспринимает время. Я, например, никогда не знаю, когда его ждать. Думаю, он и сам этого не знает. — Она обернулась на шум. — Кажется, машина. Что ж, быть может, это как раз он, освободился от своих бесчисленных дел — он их называет заданиями. Я надеюсь, к ужину он прибудет, он такой забавный, да и нас тогда будет четное число, а если нет — tans pis! [6] Он всегда сам за рулем и поэтому явиться может в любой момент. Я к этому готова — c’est entendu [7] — и дверь ради него всегда не заперта.

— Как, всегда? И ночью тоже? — ахнула Милдред. — А воров не боишься?

— Нет, конечно, не все время, только в выходные, когда ему удастся выбраться. Но он никогда не знает заранее, удается ли, и поэтому иногда приезжает даже за полночь. На вора он совсем не похож. Но если тебе случится ночью услышать шум — знай, что это он. Объявился, так сказать.

Милдред переварила услышанное.

— «Объявился» — то есть…

— То есть заехал переночевать, только и всего.

— А он не обидится, — многозначительно и с легким злорадством спросила Милдред, — что его, так сказать, разжаловали, сослали в восточное крыло? Я хочу сказать, — бесстрашно договорила она, ведь в наши дни все можно говорить, — ему же, наверное, захочется быть рядом с тобой, а не довольствоваться ролью preux chevalier [8] при малознакомой даме, да еще в дальнем крыле дома?

— Нет, — возразила хозяйка, — ни в коем случае. И тому есть множество причин. Не буду в них сейчас вдаваться, но уверяю тебя, что для всех заинтересованных лиц, для всех заинтересованных лиц, — повторила она с ударением, — так будет лучше всего. Послушай, — вдруг встрепенулась она. — ты ничего не слышала?

— Ты уже спрашивала, — сказала Милдред. — Там постоянно какие-то звуки.

В этот момент открылась дверь, и дворецкий объявил:

— Мистер и миссис Мейтвелл, мадам.

Джоанна поспешила навстречу вновь прибывшим.

— Мои дорогие! Надеюсь, дорога вас не слишком утомила?

— Совсем не утомила, — отозвался мистер Мейтвелл, дородный мужчина с массивной квадратной головой (под стать фигуре) и редеющими темными волосами. — Все было прекрасно, если не считать маленького инцидента, приключившегося на шоссе. Я тебе о нем расскажу.

— Слава богу, что ничего серьезного, — легкомысленно парировала Джоанна. — А вот Милдред, вы с ней знакомы.

— Конечно, конечно. Та самая Милдред, которая преображает наши жилища. — В ответ на комплимент Милдред постаралась изобразить предельно любезную улыбку.

— И прежде чем мы выпьем, — произнесла Джоанна, — а я уверена, что вам не терпится пропустить по глоточку, — она подвела их к подносу с напитками, — позвольте сообщить, кто сегодня будет.

— И кто же?

— Будут Макартуры — итого шесть. Затем — Питер Пирсон, незаменимый в компании человек — итого семь. И еще… и…

— Так кто же восьмой? — спросила миссис Мейтвелл, заметив смущение хозяйки.

— Еще мой старинный и близкий друг, граф Олмюц. По-моему, вы не знакомы.

— Не знакомы, но слышали, не так ли, Джордж? — произнесла миссис Мейтвелл, повернувшись к мужу, который был как будто слегка озадачен. — И мы жаждем с ним увидеться, просто жаждем. Это такая романтическая натура… Он ведь, кажется, раньше был владельцем этого дома, да, Джоанна?

— Нет, владельцем дома он не был, — Джоанна энергично замотала головой. — Но какое-то отношение к нему он имеет, только не знаю, какое. Я его спрашивала, только это такой скрытный человек… С минуты на минуту он подъедет, мы его и спросим. А вот, кажется, и он.

Однако это прибыли Макартуры, а вместе с ними и незаменимый Питер Пирсон.

— Видишь, как нам повезло? — сказала миссис Макартур. — Днем звонит Питер и спрашивает, не собираемся ли мы к тебе. Уж не знаю, как он угадал — ну, да Питер всегда все знает. — Стоявший рядом Питер явно был сконфужен, однако миссис Макартур произнесла: — И мы были очень рады его захватить.