Джебе - лучший полководец в армии Чигизхана

– Недобитые, – буркнул Субудей, сверля единственным глазом их спины. – Убежали за Великую стену после разгрома, – и, повернувшись к Чиркудаю, задумчиво сказал: – Хорошие раньше были времена...

Чиркудай согласился:

– Мы были моложе и по-другому смотрели на мир.

Проехав ещё версту вокруг стен, они увидели дымки от костров: караванщики варили баранину и рис.

– Если бы эти трое белых аратов знали, что мы не меркиты, а те самые, кто их побил... – усмехнулся Субудей, – то побежали бы не в город, а назад, звать своих.

На следующий день караван отправился дальше, в глубь империи. Они останавливались у стен небольших городов. Купцы торговали, а Чиркудай с Субудеем осматривались. По дороге им встречались деревушки из нескольких глинобитных фанз, крытых камышом. Каменные и деревянные дома были только у богатых людей в городах.

На окраины селений выбегали миниатюрные, мелко семенящие женщины и дети, посмотреть на монголов. Тыкая в них пальцами, китайцы смеялись над их одеждой и лохматыми конями. Мальчишки иногда хватали с земли камни и бросали, стараясь попасть всадникам в спину. Воины, делая свирепые лица, оборачивались. Сорванцы с визгом прыскали в стороны. На этот шум из домов высовывались старики, хмуро рассматривая из-под ладоней пришельцев.

Старший купец рассказывал, что все мужчины работают в поле, а женщины сидят дома. Он объяснил, почему женщины семенят: им с детства туго бинтуют стопы ног материей, чтобы не росли, оставаясь на всю жизнь маленькими. Это считалось красивым. Но от этого женщины почти не могут бегать и плохо ходят, потому и не работают.

– Когда такие глупости слышишь дома, то воспринимаешь как сказку, – вслух рассуждал Субудей, покачиваясь в седле. – Но когда видишь своими глазами... Не понимаю, я их.

– Поэтому нас и считают варварами, – сказал Чиркудай.

– Из-за того, что мы не калечим своих женщин?

– Из-за того, что не понимаем их.

Субудей хитро усмехнулся и, покосившись на Чиркудая, сказал:

– Бог Этуген создал людей и сбросил их на землю в мешках: в одном были дураки, в другом – умные. Ты не знаешь, о чём говорили дураки в своем мешке, пока падали на землю?

Чиркудай задумался. Выпятил нижнюю губу и отрицательно помотал головой:

– Не знаю...

– Я тоже не знаю, – задумчиво произнес Субудей и добавил: – Значит, монголы были в другом мешке. А вот китайцы были в первом.

Чиркудай долго молчал, обдумывая сказанное другом. Потом неожиданно для себя буркнул:

– Змея с ушами.

– Сам, лошак необъезженный, – быстро ответил Субудей.

Нукер, ехавший неподалеку и прислушивающийся к их разговору, удивленно поднял брови, и непонимающе встряхнул головой. Он отъехал от друзей в сторону, пытаясь уразуметь то, что услышал.

Целый месяц монголы двигались на юг и продали почти весь товар. У купцов в кожаных мешочках позвякивали серебряные слитки. Но треть доходов они отдали Субудею с Чиркудаем, как повелел Чингизхан. В хурджунах, которые были навьючены на верблюдов, лежали мешки с рисом, пшеном, различными травами, с бумагой и фарфоровыми чашками, которые обернули в красивый шелк, чтобы не побились от тряски. Все это было куплено для торговли в Монголии.

Они поехали назад и через месяц оказались в двух днях пути от Великой стены. Остановились рядом с крупным городом со странным названием Чифын.

Чиркудай с Субудеем за время путешествия обменялись мнениями о чжурчженских и киданьских воинах. И пришли к одному выводу: они хуже монголов – ленивее. Но воевать умеют. И еще они поняли, что видели лишь гарнизонных солдат, потому что в те места, где занимаются регулярные войска, их не пускали. Нукеры, знавшие киданьский язык, говорили с крестьянами, и те нехотя делились сведениями о существовании хорошей армии.

– Все равно наши воины более умелые, чем китайские, – уверял друга Чиркудай.

– Не знаю, – неохотно соглашался Субудей. – Может быть. Возможно, они специально показывают нам слабых, а сильных прячут.

– Ты же видел: они все пешие, – настаивал на своем Чиркудай. – Конницы у китайцев практически нет.

– Это правда, – соглашался Субудей. – Воин на коне сильнее пехотинца, – и недовольно добавил: – Но мы так мало видели и совсем немного узнали...

– До этого о чжурчженях знали ещё меньше, – продолжал Чиркудай. – А сейчас нам известно, что в чжурчженьской армии много киданьцев.

– Так оно и должно быть – чжурчженей вообще меньше в Китае, чем киданей. Чжурчжени чиновники, военачальники и правители, а все остальные – их подданные.

Чиркудай крутнул головой и удивленно сказал:

– Пятьдесят миллионов живёт в империи! Ты можешь представить, сколько это будет, если их построить в тумены?

Субудей прикинул, и дернул здоровым плечом:

– Нет. Это слишком много, – помолчав, добавил: – Нужно сказать Темуджину об этом, – и вздохнул: – Нам с ними воевать так же, как комару нападать на кобылу: махнет хвостом – и нет комара.

Глава двадцать шестая. На грани провала

Вечером, Чиркудай с Субудеем, расположились как обычно, на кошмах, в походной юрте, и сели за шахматы. Они уже начали вторую партию, когда к ним постучал караульный и негромко сообщил, что со старшим из охраны или с главным купцом хочет встретиться какой-то китаец. Субудей переглянулся с Чиркудаем и велел позвать гостя. Через некоторое время под дверной полог нырнул невысокий, но широкий в плечах, мужчина. Друзья распознали в нем чжурчженя.

Вежливо поулыбавшись, пришелец осмотрел всё цепкими глазами и, приняв приглашение, скромно уселся у стены. Чиркудай отвернулся от незнакомца, сделал ход конем и вопросительно взглянул на Субудея. Тот недовольно посопел и пробурчал:

– Хочешь перескочить через моих пехотинцев и развалить атаку?

Они ничего не спросили у гостя, ожидая, когда тот сам объяснит цель своего визита.

– Поживем – увидим, – невнятно пробормотал Чиркудай, всматриваясь в позицию.

– Я не ожидал увидеть вас за шахматами! – с удивлением произнес чжурчжень высоким, и почти без акцента, голосом. Поколебавшись, он спросил:

– А китайские шахматы Го вы, знаете?

– Видели, – буркнул Субудей, поглаживая пальцем, уголок губ, через который прошел шрам от сабли. Он даже не взглянул на говорившего, его внимание приковала позиция на доске.

Чжурчжень деликатно помолчал, поёрзал и опять спросил:

– А с монголами вы торгуете?

– Мы и есть, монголы, – заметил Субудей.

– Я понимаю, – кивнул головой незнакомец. – Но я вижу, что вы меркиты. А монголы это те, кто находится под властью хана.

– Угу, – буркнул Субудей и, не отрываясь от доски, почти по слогам произнес: – Если нас пускают в Каракорум, мы и там торгуем.

Чжурчжень понимающе усмехнулся и представился:

– Меня зовут Дуань Минь.

Субудей помолчал, и представился тем именем, которое сам себе выбрал ещё до путешествия:

– Я – Отар.

Чиркудай помедлил и тоже назвал себя вымышленным именем:

– А я – Джардай.

– Приятно слышать ваши имена, – вежливо отозвался чжурчжень и сообщил:

– У меня к вам есть дело.

Чиркудай с Субудеем подняли головы и вопросительно уставились на гостя.

– Мы знаем, что вы не очень хорошо ладите с новым ханом. Я имею в виду ваше племя. Вы живете рядом с Монголией. И, наверное, ваши вожди заметили, что Чингизхан набирает силу. Со временем он постарается подмять под себя все окружающие племена, – чжурчжень сделал паузу, рассматривая невозмутимых друзей. – Нам он тоже немного мешает, – признался он, словно бросил камень в воду и пристально посмотрел на монголов, будто наблюдал за расходящимися от камня кругами.

Чиркудай с Субудеем предполагали, что, в конце концов, ими заинтересуются, поэтому сохраняли спокойствие.

– Кому – нам? – негромко спросил Субудей.

Чжурчжень был готов к такому вопросу, который задал этот покалеченный варвар. Ответил без паузы, хитро усмехнувшись: