Тайна царствия

Мария из Магдалы обняла меня и поцеловала в обе щеки; мне показалось, что от нее исходила опьяняющая сила, все засверкало у меня перед глазами, и мне, словно малому ребенку, захотелось подпрыгнуть и рассмеяться. Она приголубила также и Мирину, а затем, ласково обняв Марию из Беерота, нежно назвала ее доченькой. Нам всем стало легко на душе от сознания того, что в ней пребывало его царство, и мы съехали с постоялого двора, даже не подумав о еде и питье. Действительно, все еще находясь на земле, в этот день мы пребывали в его царстве.

После обеда мы добрались до Галилейского моря и оказались у дома Магдалины. Навстречу ей выбежали слуги, потому что она уехала с Марией из Беерота, никого не предупредив, и все это время они ее ждали, опасаясь, что их хозяйкой вновь овладели демоны.

– Переоденьтесь во все новое и вечером будьте готовы к большому празднику! – приказала она. – Сделайте, чтобы все было как можно лучше! Мы живем в дни радости и праздника, потому что воскресший из мертвых Иисус из Назарета явился всем своим! И более пятисот человек могут подтвердить это! Поспешите же в Магдалу и пригласите всех, кто пожелает прийти! Только не зовите ни фарисеев, ни служителей синагог, ни богатых! Пригласите бедных и нищих, тех, кто находится на службе, сборщиков податей и даже чужестранцев! Говорите так: «Мария Магдалина созывает на праздник лишь грешников. Она не зовет праведников, подобных Господу, принявшему на себя все наши грехи. На землю он принес отпущение грехов!»

Так говорила она со своими слугами, пребывавшими в экстазе, и те, кивая ей в ответ, последовали ее приказаниям. Отведя в меня сторону, она с нежностью посмотрела мне в глаза и, положив руки мне на плечи, сказала:

– Пришло время нам расстаться. Знай же, что я признаю тебя сыном его царства, хотя остальные гонят тебя прочь. У тебя еще будут трудные времена, потому что никто не без греха. Не давай своему сердцу стать жестоким, не выставляй свою веру напоказ и не давай ненужных обещаний. Покайся в содеянном грехе, потому что, как и все остальные, ты не сможешь его избежать, и не ищи себе оправдания в том. что остальные тоже грешат. И когда содеянный грех будет наполнять тебя не радостью, а болью за Иисуса, тогда ты будешь готов к тому, чтобы войти в его царство. Ведь не существует настолько ужасного греха, который Иисус не смог бы тебе отпустить, если ты раскаешься и от всего сердца попросишь его прощения. Думаю, никто из тех, кто способен отыскать путь к нему, не будет отвергнут – настолько безгранична его милость. Следуя по пути к царству, ты сможешь избежать многих бед. А теперь я поведаю тебе тайну, которая для меня прояснилась во сне: сам этот путь и есть царство.

Глядя мне прямо в лицо блестящими от слез глазами, она продолжала:

– Такова теория Марии Магдалины, которая созрела во мне, когда я слушала его. После всего случившегося каждый будет судить и рассказывать о нем по-своему, и я не стану утверждать, что моя точка зрения – самая верная, но она и не самая ошибочная.

Она добавила:

– Они приказали мне молчать, потому что я женщина, в их присутствии я всегда буду смиренно молчать. Однако тебе я могу сказать, что Иисус согласился принять телесные страдания для того, чтобы спасти мир. Ему было известно то, что должно было произойти, и он не раз ясно говорил об этом: как Человеческий и Божий Сын он приносил в жертву самого себя, чтобы создать новый мир и очистить от греха всех людей на свете. Он сумел сделать так, чтобы на душе у меня стало легко.

Она объясняла свою теорию, которая была мне совершенно непонятна. Затем мы поговорили о подарке, для юной Марии – я должен был выслать его из Тивериады. После ее свадьбы, которую хотели отпраздновать как можно скорее, она собиралась опять отправиться в Иерусалим, чтобы проверить, не нуждаются ли в чем ученики, поскольку они действительно не знали ни времени своего отъезда, ни сколь долго им придется оставаться в священном городе, а Фома даже сказал: «Мы отправляемся в Иерусалим и будем ждать там свершения пророчества, даже если нам придется дожидаться двенадцать лет!»

Она проводила меня до порога дома, а Мария из Беерота плакала такими горькими слезами, что глаза у нее распухли. Мирина тоже всплакнула, испытывая к Магдалине дружеские чувства, а я подумал о том, что несмотря на все жизненные перипетии, здесь, как ни в каком другом месте, я смог бы обрести мир. Я вовсе не собирался возвращаться, однако всегда приятно знать, что на земле есть такое место, куда можно вернуться.

В молчании мы с Мириной добрались до Магдалы, где вышли на дорогу, ведущую в Тивериаду; мы не были утомлены и поэтому решили не нанимать лодку. Глядя по сторонам, я вдыхал запах моря и думал о том, что мне больше нечего было делать в чужой для меня Галилее, однако и торопиться было некуда. Так мы шли в раздумьях вдоль берега тихого озера с прозрачной водой. Кроме того, я не чувствовал себя одиноким, потому что рядом была Мирина.

До города мы добрались к закату дня, когда солнце уже окрасилось в красный цвет. Я собирался направиться прямо к термиям, однако у форума нам навстречу вышел высокого роста человек, который так углубился в свои мысли, что натолкнулся на меня, прежде чем я успел отпрянуть в сторону. Чтобы не упасть, мне пришлось схватиться за его руку. Он вздрогнул, словно пробудившись ото сна, и поднял на меня глаза: к великому удивлению я увидел Симона Киринейского.

– Мир тебе! – не очень уверенно произнес я, опасаясь ссоры.

Однако он ничуть не рассердился и лишь печально улыбнулся.

– А, это ты, римлянин! Мир и тебе!

Я отпустил его руку, однако не торопился уходить: так мы стояли, глядя друг на друга. Мы не виделись с того самого вечера в его доме, однако за столь короткое время он сильно постарел. Его мрачный взгляд и озабоченное выражение лица наводили на мысль о том, что этому человеку ничего не мило на этой земле. Я мог бы уйти, не сказав ему ни слова, однако мне показалось, что в нашей встрече, возможно, есть свой смысл.

– Простил ли ты мне то, что было у тебя в доме? – смиренно спросил я, – Они обвинили меня во всех грехах, но я все-таки не считаю себя единственным виновником случившегося. И все же, если у тебя осталась обида на меня, прости!

– Я не держу на тебя зла! – ответил Симон – Кстати, именно это я и просил тебе передать!

– Однако и добра ты мне не желал! – заметил я. – Ты просто не захотел меня видеть! Теперь-то ты уверен, что я не колдун?

Он предусмотрительно огляделся вокруг. В этот час форум был пуст.

– Можешь верить мне! – сказал я, подняв руку – Я, как и ты, был на горе. Так что ты обо всем этом думаешь?

– Действительно, там нас было больше пятисот! – вздохнув, произнес он. – Поэтому нет ничего удивительного в том, что я тебя не приметил. Однако если ты в самом деле там был, мое мнение должно быть тебе известно!

Не дав мне ответить, он продолжал:

– Как только я узнал, что он обещал быть в Галилее раньше всех, я сразу же выехал из Иерусалима. Многие покинули город в это же время, однако ожидание очень затянулось, а новости были неимоверно противоречивыми. Многие не верили в то, что Иисус на берегу озера уже являлся своим ученикам, и некоторые, разочаровавшись, повернули обратно, в Иерусалим. Однако жизнь сделала меня покорным: раб должен уметь все сносить. Кроме того, в Галилее у меня есть дела, которые иногда требуют моего присутствия. Таким образом, я не терял даром времени. Поэтому я даже желал, чтобы то, что рассказывали его ученики, не имело бы под собой оснований, тогда напрасное ожидание принесло бы мне покой. Я надеялся, что в Иерусалиме смогу вернуться к прежней жизни, которая устраивала меня и позволяла дать моим сыновьям все самое лучшее в жизни: веру Израиля, греческую цивилизацию, римский мир и порядок и определенное состояние. Однако вместо этого я получил известие, побывал на горе и увидел его!

Мускулы его лица дрогнули, и он с раздражением продолжал:

– То, что он воскрес из мертвых, подтвердилось, мне пришлось уверовать в то, что он – Мессия! И вот теперь я вынужден начать все сначала! Таким образом, на этой земле существуют другие вещи, кроме тех, которые может видеть глаз, ощупать рука и которые можно измерить с помощью весов. Как ужасно осознавать это! Мне хотелось бы проклясть тот день, когда я оказался у него на пути и понес его крест! Все то, что мне удалось создать для детей и что казалось мне таким прочным, развалилось, как карточный домик, из-за него! Ты хочешь узнать, что я обо всем этом думаю? Так вот, я уже решил, что мне следует делать, чтобы стать достойным его царствия и чтобы мои сыновья тоже восприняли его.Продиктованные им законы совершенно несправедливы и лишены жалости по отношению к бывшему рабу, который, став свободным, сумел разбогатеть! Однако после того как я убедился, что он воскрес, у меня больше нет выбора, и я готов подчиниться этим законам. Я надеялся, что смогу с ним, по крайней мере, поторговаться, как это принято у нормальных людей, но онне принадлежит к таковым! С того самого момента, когда я увидел его ночью на горе, я понял, что с ним не поторгуешься, мне придется безо всяких дополнительных условий стать его рабом, и он сам будет решать, дать мне разрешение стать вольноотпущенным или нет. О римлянин, вот те мысли, в которые я был погружен, когда столкнулся с тобой.